Книга Военный инженер Ермака. Книга 1, страница 15 – Михаил Воронцов

В отдалении стояли молчаливые телохранители, с луками и кривыми саблями. Возле хана на лошади сидел советник — худощавый, улыбающийся, с насмешливыми губами и кольцом на пальце, в темной шелковой одежде. На вид ему было лет тридцать. Вдвое меньше, чем хану.

Со стороны дороги послышался топот копыт. В свете закатных отблесков показался всадник — чёрная фигура, лицо скрыто тканью, из-за чего он выглядел почти как призрак. Он резко остановил лошадь в нескольких шагах от хана и быстро склонил голову.

— Весть, великий хан, — он глухо заговорил сквозь ткань. — В стане Ермака произошло что-то странное. Душа обычного казака странно изменилась, будто побывала в иных мирах. Я не знаю, что это может означать.

Хан не сразу ответил. Его лицо оставалось неподвижным. Только лошадь под ним переминалась, тревожась от холодного ветра. Затем Кучум медленно повернул голову к своему советнику.

— Что скажешь?

Советник пожал плечами и ответил с усмешкой:

— Пустяки. Это ничего не изменит. Пусть Ермак хоть возьмет на службу существ из шаманского нижнего мира — что с того? Город скоро падёт. Небеса начертили твою победу, о повелитель. Время Ермака и его людей подошло к концу. Они — чужие на этой земле, а ты — хозяин. Так велит судьба.

Кучум перевёл взгляд в направлении Искера. Он был совсем недалеко, за лесом.

— Нет, — тихо сказал хан. — Мне это очень не нравится. За этим человеком надо следить. А еще лучше — сделать так, чтобы он умер.

Шпион молча кивнул, развернул лошадь и исчез в темноте.

Кучум снова стал вглядываться в темнеющий горизонт.

* * *

Проснулся я по старой привычке на рассвете. Внутри будто часы, заведённые армейскими годами. Только в этот раз не было ни тепла, ни привычной тишины спальни. После пробуждения меня встретили покосившиеся балки, запах трав и сырого дерева. Чуть слышно потрескивали угли в печи (вчера перед сном я ради пробы разжег ее), стены из брёвен дышали неуютным холодом.

Я сел, прислушался. Городок ещё дремал. Из окна потянуло дымом, землёй и чем-то мясным — видать начали варить еду. Я потянулся, хрустнули суставы. Тело отзывалось упругостью, которую я уже давно забыл.

Я понял, что хочу есть, но для начала решил умыться. Неумытыми едят только аристократы или дегенераты! Я сунул за пояс нож и вышел наружу. Воздух встретил прохладой. На востоке только-только пробивался розоватый свет, ветерок с Иртыша нёс запах воды и дикой зелени. Ворота в стене уже были приоткрыты, у них стоял сонный казак с пищалью. Он кивнул мне, но ничего не сказал.

Я спустился к реке. Вода темнела между зарослями. На мелях вдалеке хлопали утки, шевелилась трава. Я прошёл дальше, чтобы не мешать никому, и чтобы самому остаться незамеченным. Там, где сосны отступали и берег был пологим, разделся и вошёл в воду. Погрузился с головой, вынырнул — и вдохнул так, что лёгкие чуть не лопнули от удовольствия.

Плавал я, как в молодости. Уверенно и быстро.

Где-то метрах в тридцати от берега ударила рыба. Большая. Очень большая. По звуку — килограммов десять, не меньше. Лещ? Карп? Или сазан, каких на юге ловили? Я присвистнул.

— Эх, сходить бы на рыбалку… — пробормотал я вслух. — Тут, наверное, лещ на пять кило — недомерок, как у нас плотвичка с ладонь. А щука пополам лошадь перекусит.

Я выбрался из воды, постоял, чтобы высохнуть, и оделся. Тело стало бодрым, свежим, будто заново родился. Когда вернулся к воротам, охранник посмотрел на меня чуть внимательнее, но снова ничего не сказал. Внутри городка уже шевелились люди: кто-то нёс дрова, кто-то открывал лавку. Сильно пахло дымом и свежей кашей.