Книга Военный инженер Ермака. Книга 1, страница 47 – Михаил Воронцов

Медведь. Нет, не просто медведь, настолько он огромный. Выше человека, даже стоя на четырёх лапах. Шерсть густая, серо-бурая, местами — белёсая. Жуткие лапы и чудовищная голова.

Он остановился перед телом, понюхал. Замер. Потом раскрыл пасть и поднял голову к небу, выдав утробный рёв, от которого у меня задребезжали кости.

Медведь начал есть. Медленно. Неторопливо. Как человек ест жертвенную пищу. Кусать, глотать. Кровь стекала на камни. Ханты смотрели молча и не шевелясь. Я тоже стоял, будто прибитый ногами к земле. Ритуал наверняка проходит не впервые, но все равно, лишнее внимание жителя пещеры лучше не привлекать. Мы стоим в круге из камней, выложенном, как я понимаю, должен защищать от косматого божества, но насколько эффективна эта преграда, если зверь окажется не в настроении⁈

Когда медведь насытился, он поднял голову и посмотрел прямо на меня несколько долгих секунд. Его взгляд — будто не звериный. Я почувствовал себя так, будто все мои мысли и чувства оказались на ладони. Потом зверь повернулся, ушёл в пещеру, и наваждение скрылось вместе с ним.

— Он принял подарок, — сказала шаманка. — Мы можем идти. Дух убийцы из далеких краев никого не потревожит.

…Через несколько часов я вернулся в город на струге казаков. Встретив Ермака и Матвея, рассказал им обо всем, что видел.

Матвей только покрутил в удивлении головой, а Ермак задумался.

— Видишь, опасаются, что мы лютовать будем. Кто-то из кучумовских использует это и поддерживает страх. Мы ко всем пытаемся относиться хорошо, но все равно боятся. Мечеть в Сибире стоит по-прежнему, молиться могут все, кто захочет, ясак собираем совсем немного, но…

Он вздохнул.

— А про медведя интересно ты рассказал. Я такого большого еще не видел. Хотя здесь зверья много. Слышал, ученые люди говорят, что это сохранившиеся с давних времен. Как на деле — не знаю. Остяки считают медведя почти богом. Никогда не называют его по имени, делают ему подношения, охотятся на него, только если деваться некуда — какой-нибудь больной зверь ходит около селения и хочет напасть. А потом извиняются перед ним, проводят обряды, чтоб возродился мишка в лесу в новом теле.

— Ты молодец, — с улыбкой добавил Ермак. — Теперь, если что, на переговоры с остяками тебя отправим. И они тебя приняли, и их бог-медведь тебя не сожрал, хахаха.

— Если они такого на город натравят, то его стрелять только из пушки, — хмыкнул я.

— Да, точно, — засмеялись Матвей и Ермак.

Но медведи — медведями, а главное сейчас — самострелы. Сами они себя не сделают. Что у нас там получается? А то с этими приключениями да путешествиями и глянуть некогда.

И я отправился, что называется, с инспекцией. Глина на второй кузне потихоньку подсыхала, через пару недель можно будет использовать. Если начать греть ее на слабом огне, то высохнет и раньше… если, конечно, не потрескается. Тогда — печаль. Но попробовать ускорить процесс очень хочется. Сидеть и ждать — это не мое.

С сушилкой и «обжиговой избой» почти та же ситуация, там тоже печи, хотя и для более низких температур. Так что ждем.

Но работа, пока меня не было, на месте не стояла — а городе появился второй самострел, точная копия моего! И он был сделан тоже быстро! А самое любопытное, почти всю работу делал не кузнец Макар, а его подмастерье, совсем юный Фома по прозвищу Заря!