Книга Десять лет с драконом, страница 59 – Юлия Пульс

Пока мы сидели в холле, обсуждая тот ужас, что творился в поместье Дер-Аберкон, прислужницы, будто неутомимые пчелки, успели подготовить комнату для нового маленького гостя.

Покои были просторными и уютными. Большое окно выходило в сад, открывая вид на цветущие кусты роз. Кровать с балдахином, накрытая шелковым покрывалом цвета спелой вишни, приглашала к отдыху. Камин, сложенный из белого мрамора, добавлял комнате ощущение домашнего тепла. На маленьком столике стоял фарфоровый сервиз с изящными золотыми узорами. В углу находилась ширма, скрывающая гардероб. Все дышало роскошью и утонченным вкусом.

Я почувствовала, как напряжение, накопившееся за день, начинает отступать. Вымотанный Сезар сел на край кровати и посмотрел на меня с глубокой усталостью в глазах. Я подошла и положила руку на его плечо.

– Ты же знаешь, я не имею на тебя материнских прав… – завела животрепещущую тему и сын помрачнел.

– Знаю, – тихо ответил Сезар хриплым голосом. Он не отнял плечо от моей руки, наоборот, слегка прижался, словно ища поддержки в этом жесте.

Его взгляд, обычно блестящий и полный юношеской энергии, был потухшим, отражая усталость, гораздо более глубокую, чем просто физическая. Он смотрел куда-то вдаль, сквозь окно, на пышные розовые кусты, но я понимала, что его мысли далеко от цветущего сада.

Я села рядом, осторожно, чтобы не потревожить его хрупкое спокойствие. Шелковое покрывало приятно холодило ладони.

– Я лучше умру, чем туда вернусь! – выпалил он со всей страстью и напомнил этим меня саму. Его пальцы сцепились, сжимая друг друга так сильно, что побелели костяшки. Мы с Сезаром слишком похожи в суждениях. Я прекрасно понимала его чувства.

– Не говори так. Он все же твой отец, – попыталась я сгладить углы. Кому как не мне знать, что такое вражда с близкими и какие раны на душе оставляет ненависть.

– Если он заставит меня вернуться, откажусь от рода Дер-Аберкон! Вычеркну себя из книги рода! – сын был непреклонен, ничуть не шутил, произнося эти страшные слова.

Я глубоко вздохнула, стараясь сохранить спокойствие и провела рукой по его спутанным волосам, угольно-черным, как крыло ворона. Мягкие и теплые они резко контрастировали с его ледяным отчаянием.

– Мы найдем выход, – старалась подбодрить сына, хотя сама в это не верила. Я знала, его ненависть к отцу – не просто каприз, а глубокая, застарелая рана, которая гноилась годами. Они никогда друг друга не понимали и я всегда была тем мостиком, что хоть как-то их связывал.

Медленно, стараясь подобрать правильные слова, я начала рассказывать Сезару о своих собственных столкновениях с семейными традициями. Впервые откровенно говорила о том, чем пожертвовала, чтобы выйти замуж за любимого. Делилась своими переживаниями, не щадя подробностей, показывая сыну, что его боль – не уникальна, что он не один борется с тенями прошлого. Говорила о боли одиночества, о предательстве, о том, как легко разрушить семейные узы, о том, насколько сложнее их восстановить, а иногда просто невозможно. Рассказывала, как отчаяние может заставить совершить необдуманные поступки. Я надеялась, что честность и откровенность помогут ему понять, что даже самые глубокие раны могут заживать, что ненависть – тяжелый груз, который не стоит нести. Отказ от рода – это не решение проблемы, а бегство от нее. Надо найти другой путь.