Книга Спасите злодея от главной героини, страница 29 – Валерия Лавлински, Ирина Ван

Все они, мои сокурсники, видели свою роль в гармоничном сосуществовании человека и природы, и факультет Друидов стал для них не просто учебным заведением, а кузницей инноваций, где семейные традиции встречались с дерзкими мечтами о будущем.

Каждая история студентов была уникальной, каждая семья - особенной, но всех их объединяла общая нить - теплота, взаимопонимание и крепкая семейная связь. Студенты с удовольствием слушали друг друга, перебивая лишь изредка, чтобы добавить что-то важное или задать вопрос. В воздухе витала атмосфера уюта и искренности, а в глазах каждого светилась безграничная любовь к своей семье.

В какой-то момент очередь дошла до все это время молчавшего паренька. Он стоял немного в стороне, высокий, худой, с темными, короткими волосами, бледной кожей и ярко-зелеными глазами. Небольшой шрам над губой был почти незаметен в мягком свете теплицы. Его поза была зажатой, плечи немного сгорблены. Он выглядел закрытым, даже отстраненным.

- Меня зовут Кальдар Мейельдор, - проговорил он тихо, словно каждый слог даётся ему с трудом. Его голос был низким, немного грубым. - Я… я приехал с севера, из маленькой деревни на границе. Моя семья не связана с природой, но я бы хотел изучать ее. Рад познакомиться.

Он сказал это так безэмоционально, что я невольно сжала губы. В его глазах я не увидела ни искры интереса, ни толики радости. Только холодная сдержанность. Он выглядел так, будто находится здесь против своей воли.

Внутри меня зашевелилось любопытство, смешанное с легким раздражением. Что с ним не так? Почему он такой закрытый? Может, он стесняется? Или просто не любит людей? Я решила пока не навязываться, но в своих мыслях я уже нарисовала целый ряд вероятных объяснений его смурного настроения, от тяжелого детства до секретной миссии по спасению мира. Конечно, последнее было чистой фантазией, но всё же… Кальдар интриговал. И я точно хотела познать его тайну. Хотя бы ради интереса. В конце концов, весь год впереди.

Стук колес, глухой и монотонный, словно биение тоскливого сердца, действовал мне на нервы уже несколько часов к ряду, не меньше, хотя, казалось бы, почему не всю дорогу? Вероятно потому, что из своих мыслей я выныривал крайне редко, а соответственно и замечал что-то вокруг - тоже.

Ветер, пронзительный и холодный, выл за окнами кареты, его вой перемешивался с назойливым, изматывающим постукиванием дождя по стеклам -каждая капля, словно удар молотка по моей и без того раздробленной душе. В последнее время все пропитано горькой желчью раздражения: серое, тяжелое небо, сквозь которое пробиваются лишь унылые лучи заходящего солнца, и неизбежность моей судьбы, давящая своей железной лапой.

Я - последний. Последний из своего рода. И эта ужасная правда сжимает горло, душит при каждом вдохе. Непройденная инициация - единственное, кажется, что отделяет меня от вечного покоя, сомневаюсь, что переживу ее, однако и любой другой вариант мне уже претит, я слишком устал…

Колеса повозки монотонно скрипели, проглатывая неровности грунтовой дороги. Серый туман, словно плотная пелена, окутывал все вокруг, но внутри тесной кареты было относительно сухо и тепло. Мир за окном казался выцветшим, лишенным ярких красок, похожим на старую, выстиранную до дыр, холщовую ткань. Даже небо, обычно такое глубокое и синее, было бесцветным, белесоватым, как дым от угасающего костра. Запах трав, дыма и земли едва пробивался сквозь влажный, холодный воздух. Он напоминал мне о Гриххиль, о ее хриплом голосе, о запахе ее целебных снадобий, о тепле ее жилища, которое стало для меня домом. Теперь же оставалась лишь пустота, глубокая и бездонная, как пропасть в сердце Сизых Гор. Эта пустота растягивалась вместе с тянущейся в даль дорогой, ведущей в Фэлсингстон.