Книга Ход Ферзя, или Скорая помощь для мага, страница 80 – Светлана Нарватова

…И в то же время совершенно чуждо.

Мне удалось избежать безумств первой влюблённости. Я пытался удержаться наплаву в лавине чувств и эмоций Эля, и на свои не оставалось ни сил, ни времени, ни шансов. Я видел страдания в чужих глазах, но считал их признаком глупости и слабости. У каждого свой долг и свои проблемы, в конце концов.

Не знаю, почему теперь мне стало их жалко.

Потому что я внезапно понял, что мой долг, по сути, не был моим? Εго повесили на меня, навязали, как камень на шею. И выяснилось, что можно жить и без него. Непонятно пока, как, правда. Но совершенно точно можно.

Ребята рискнули поспорить с судьбой, долгом и предназначением.

И проиграли.

…Самое обидное, что ведь могли выиграть. Им не хватило совсем немного. Чуть-чуть не хватило везения.

С другой стороны, если бы они чуть-чуть потерпели, то остались бы в живых. Разве не это главное? Надолго ли хватило бы их страсти, или через год они бы уже разочаровались друг в друге и искали бы утешение на стороне? Стоило ли оно жизни?

Вытирая слёзы и шмыгая носом, я пытался понять, что правильней: бороться или плыть по течению? Пытаться что-то изменить, или всё заранее предрешено? Казалось бы, проживая один и тот же день в пятый раз, я уже точно должен был знать ответ на этот вопрос.

Но я не знал.

Умыв холодной водой распухшие от слёз глаза, я «оживил» телефон и обнаружил, что провёл за знакомством с творчеством Уильяма Шекспира два часа. Будто не было. Времени на реализацию моего плана оставалось не так много.

Алиса помогла вызвать такси. Я не знал точного адреса, но, как оказалось, фразы «Остановка у Дома Правосудия» было достаточно. Оплата была совсем смешной и, более того, извозчик отказался брать у меня деньги, уверив, что всё «спишется с карты». Я не стал cпорить. Ну не хочет человек брать мои не мои деньги. Я-то тем более не хочу их отдавать.

У давешнего строения под навесом картина ничуть не изменилась. С той разницей, что дама с птичьей попкой вместо рта извергала в адрес спящего пьянчуги подходящие отверстию выражения. Её не смущало наличие поблизости других людей, включая мальчика-подростка. Она, кажется, от природы не была приспособлена к смущению. Только к возмущению.

Я наклонился к вонючке и неожиданно получил несколько нелестных эпитетов в свой адрес. Всё же существовали некие неудобства от того, что я научился испытывать собственные эмоции. Раньше достаточно было сказать себе, что потребность ударить хабалку принадлежит не мне, а королю. И совесть сразу успокаивалась. Увы, теперь свалить желание взять хамку за волосы, вбить выдающимся носом прямо в металлическую стену лавки и хорошенько повозить в кровавом месиве, было не на кого. Это было моё желание.

— Уважаемая, не могли бы вы заткнуться? — взял я под контроль тело, но отпустил на свободу язык. — В противном случае вам придется вызывать скорую помощь не этому мужчине, а себе. Смею вас заверить, этот вариант болезненнее и совсем вас не порадует.

На какое-то мгновенье показалось, что глаза мымры вывалятся из орбит. Она что-то буркнула под нос, но тихо и неразборчиво. Видимо, поверила моим словам.

Пьяньчугу-вонючку я даже будить не стал. Просто взял за шкирку, на которую накинул относительно чистую тряпицу с Алёниной кухни, и потащил в сторону небольшого сквера. Мужичок, так и не придя в себя, во сне вцепился в свой мешок и плёлся, куда я его тащил.