Книга Трехглавый змей: Проклятие семьи Мор, страница 30 – Таня Рен

Он ведь сказал, что тренировался. Просто забыл воду.

Да. Наверное, так и есть. Наверное, иначе быть и не может.

Мара постаралась не думать, почему от этого объяснения всё равно стало холодно внутри.

— У меня есть вода, — сказала она. — Научи меня.

Он удивлённо посмотрел на неё.

— Разреши мне исцелить тебя, — повторила она, мягко. — Пожалуйста.

Дамиан выдохнул. На его лице мелькнуло что-то, похожее на облегчение.

Мара всё ещё держала его запястье, когда он слегка дёрнул её за руку и мягко потянул к дивану.

— Сядь, — тихо сказал он, и в его голосе не было ни капли раздражения.

Она села рядом, сняла рюкзак и достала флягу с питьевой водой.

— Что мне делать? — спросила она.

Дамиан помедлил, потом поднял правую ладонь и показал несложную формулу.

— Сосредоточься на хорошем, — сказал он. — Вода очень… чувствительная. Она впитывает настроение, как губка. Если ты в ярости или тебе страшно — у тебя ничего не получится. Надо… хотеть исцелить. Надо действовать через…

Он поперхнулся, отвёл глаза и добавил чуть тише:

— Через… любовь.

Мара удивлённо моргнула.

Дамиан чуть покраснел, но не стал отшучиваться. Он продолжал, уже спокойнее:

— Не ту, которую поют в балладах. Не романтику. Человеческую. Не каждый маг может исцелять. Потому что не каждый умеет… любить.

Мара смотрела на него внимательно, ожидая продолжения.

— А чтобы стать настоящим целителем, — добавил он, — нужно уметь любить всех своих пациентов. Искренне. Чисто. Даже если это кто-то противный, колючий… как я.

Он усмехнулся, но Мара не ответила ни улыбкой, ни словом. Только посмотрела на его руку, потом на воду в фляге. Она повторила жест, жидкость послушно выпорхнула из горлышка и обернулась вокруг её руки. Вода была прохладной, от прикосновения к коже у неё побежали мурашки.

Мара несколько раз глубоко вздохнула и постаралась отогнать все нехорошие мысли, связанные с Дамианом, которые преследовали её в последнее время. Она вернулась в ту ночь в ванной, когда он исцелял её рану. Когда он сказал, что ему не всё равно. Когда она поцеловала его в щёку.

Словно отзываясь на её мысли, вода в её руке потеплела и засияла золотистым светом.

Дамиан улыбнулся, по-настоящему, мягко, как раньше.

— Я знал, что у тебя получится, — сказал он.

Мара не ответила. Она лишь осторожно положила руку с водной перчаткой ему на предплечье, туда, где были ровные свежие порезы.

— Я видела, как ты пытался исцелить Ноксиана, — прошептала она.

Он напрягся.

— Ты… любил его?

Она подняла на него глаза и увидела, как сжались его челюсти. Как заиграла жилка на виске.

— Весперис любил Ноксиана, — сказал он резко, сухо. — А я люблю Веспериса. Такой несложной цепочки достаточно для удачного исцеления. Если пациент, конечно, не мёртв.

В его голосе проскользнуло раздражение.

— Дамиан… — начала она.

— Пожалуйста, — перебил он. — Давай… давай никогда больше не говорить о том, что случилось в том гроте. Никогда.

Мара опустила глаза.

— Хорошо. Прости.

Повисла тишина. Напряжённая, как натянутая струна. Мара чувствовала, как внутри нарастает глухая, щемящая вина за то, что затронула рану, которая ещё кровоточила.

— Зачем ты меня искала? — спросил наконец Дамиан, стараясь, чтобы голос звучал мягко.

Мара на миг растерялась. Она уже успела забыть, зачем пришла.

— Дилан принёс мне генеалогическое древо Айров, — ответила она. — Мы сможем отыскать эфирную заклинательницу.