Книга Трехглавый змей, страница 112 – Таня Рен

С каждым шагом ей становилось легче дышать. Дорога уходила вперёд, петляя среди деревьев, укрытых инеем. Мара вытянула шею, вдыхая ледяной воздух, и почувствовала, как её всё больше охватывает странное чувство свободы.

Теперь она была наедине со своим планом, своими мыслями и своим стремлением докопаться до истины. Мара снова ударила пятками, на этот раз чуть сильнее, и её конь охотно перешёл на рысь.

* * *

Когда дорога, петлявшая между деревьев, вывела их так близко к метке Единорога на карте, как только могла, солнце уже поднялось над горизонтом, заливая лес мягким золотистым светом. Узкая тропинка, усыпанная опавшими листьями и инеем, кончилась, указывая на густую чащу, где деревья становились всё плотнее, а их ветви переплетались, заслоняя путь. Здесь уже не было ни троп, ни указателей, ни хоть каких-то ориентиров, которые могли бы подсказать ей, куда идти.

Мара прищурилась, вглядываясь в глубину деревьев. Где-то там должна быть башня. Она это знала. Или, по крайней мере, надеялась, что её интуиция снова поведёт её верным путём, как это было раньше.

Тяжело вздохнув, она натянула поводья, разворачивая единорога к лесу. Но единорог стоял неподвижно, настороженно осматривая густую чащу перед ними. Он фыркнул, качнул головой и топнул копытом, явно выражая своё недовольство.

— Ну давай, — уговаривала Мара, снова натягивая поводья. — Нам нужно туда.

Единорог, казалось, вовсе не разделял её энтузиазма. Он мотнул головой сильнее, вырывая поводья из её рук, и даже сделал шаг назад, настороженно глядя на лес.

Мара нахмурилась.

— Ну пожалуйста! — взмолилась она, снова хватаясь за поводья и натягивая их изо всех сил.

Конь вздрогнул, топнул, но, видимо, решив, что спорить бесполезно, нехотя подчинился. Он шагнул в сторону леса, всё ещё недовольно фыркая, но послушно ступая по мягкому мху, который заменил здесь прежнюю тропу.

Каждый шаг единорога по густому подлеску отдавался в Маре напряжением. Ветки хлестали по её сапогам и краю куртки, цеплялись за волосы. Тишина вокруг становилась почти зловещей — лишь редкие крики птиц и шорох ветра нарушали её.

Но голые ветви деревьев, лишённые листвы, неожиданно упростили задачу. Вглядываясь в чащу изо всех сил, Мара заметила нечто, что выделялось на фоне серых стволов и возвышалось над кронами.

Она уверенно потянула поводья, направляя единорога туда. Тот по-прежнему время от времени останавливался и тревожно фыркал. Мара похлопывала его по шее, пытаясь успокоить, не отрывая взгляд от чего-то в глубин леса.

Башня.

Она сохранилась куда лучше, чем предыдущая, и была гораздо изящнее. Высокая, тонкая, словно тянущаяся в небо, и сложенная из светлого, почти белого камня, который казался почти неестественно гладким. Башня казалась невозможной: она словно не принадлежала этому миру, словно была частью сказки, вписанной в суровый и холодный лес.

Подъехав ближе, Мара спешилась, чувствуя, как её ноги слегка дрожат от возбуждения и долгой езды. Она крепко привязала коня к толстому стволу дерева, убедившись, что верёвка держится надёжно.

— Всё в порядке, — пробормотала она, поглаживая его по шее. — Жди здесь. Я скоро вернусь.

Как и раньше, Мара быстрым движением, опережая свои сомнения, приложила руку к двери.

Её пальцы ощутили лёгкую вибрацию, пробежавшую по коже, будто энергия, спрятанная в двери, пробуждалась от долгого сна. Голубоватый свет вспыхнул по контуру её ладони, и от этой точки начал распространяться по всей двери, как раскалённые прожилки. Символы, один за другим, начали вырисовываться на дереве, формируя сложные узоры. Они засияли, будто горели внутренним светом, холодным, но завораживающим.