Книга Хозяйка драконьего замка, страница 134 – Екатерина Белова

— Скоро все закончится, — шепнул чей-то голос. — Надо потерпеть еще немного.

В какой-то момент губ коснулось холодное горлышко бутылька, и я автоматически хлебнула какой-то горькой настойки. В голове сразу прояснилось. Я перевела застывший взгляд на Милоша, поднесшего мне лекарство, и поблагодарила легким кивком. Без него было бы сложно.

Клятва длилась и длилась.

В груди металось пламя. Прямо сейчас я была таким же неполноценным драконом, как Милош, но уже могла ощутить, как гуляет запертая в теле сила. Клятва будила дремавший в моем теле белый поток. Поток исконной драконьей магии.

Когда прозвучали последние слова, я, движимая каким-то древним инстинктом, с усилием положила ладонь на голову последнего коленопреклоненного вея:

— Принимаю клятву.

А когда вей поднял голову, с ужасом узнала Окли.

В глаза у меня заплясали темные пятна, а горло словно льдом сковало. Я не могла выдавить ни слова.

— Не прерывай клятву, — шепнул одними губами Окли, но я услышала. — Нельзя!

Руку сковало холодом, а после омыло огнем. Боль была настолько сильной, что из глаз едва не хлынули слезы, а в горле замер крик. Зато теперь я поняла, зачем Милош дал мне лекарство. Тело горело от боли, но на лице ни единый мускул не двинулся и голос звучал торжественно и прохладно, как подобает главе рода.

К тому моменту, как из залы вышел последний вей, я чувствовала себя, как человек, продавший душу дьяволу. Рука горела от боли, голова кружилась, голоса смешались в кашу.

Невидимая сила подхватила меня на руки.

Голова бессильно качнулась, придавшем к прохладному шелку рубахи, близко-близко я увидела лицо Милоша. Затхлый железный запах залы сменился ароматом выпечки и грога, а после свежим запахом сада.

Милош расправил крылья и вместе со мной поднялся в небо. В голове мелькнула мысль, что он стыдится своей второй формы, и если бы не обморочная хозяйка, он бы оседлал кайрана, а не тащил меня на руках. В лицо бил ветер, солнечный свет слепил, соленый запах моря ощущался особенно остро.

Тело отяжелело и тянуло весом вниз, к земле, как средневековую ведьму, которой привязали на шею камень. Только в груди горело незнакомое пламя.

На несколько секунд я провалилась в темноту, а когда открыла глаза, то обнаружила себя щекой на подушке, закутанная по уши в покрывало. На краешке кровати тихо играла Лиле, а рядом суетилась Рене.

Она вдруг заметила мой взгляд и вспыхнула, как свечка, от радости, даже руками всплеснула:

— Вы пришли в себя, вейра! А я уж перепугалась! Лиле, беги к вейру Тальфу, скажи, что Хозяйка очнулась! Матери не говори, не отвлекай ее.

Лиле — на редкость замкнутый ребенок — без единого слова обхватила меня тонкими ручками, а после сцапала свою куклу и умчалась. У меня по лицу расползлась глупая счастливая улыбка. Ах, все-таки дети огромная радость.

Ага. И одного ребенка я недавно собственными руками перевела в разряд смертников. Улыбка тут же померкла. Хмуро поднялась с кровати, чувствуя себя усталой, но на удивление здоровой.

У Милоша волшебные руки, если после его лекарства возможно не просто шевелиться, а ходить и подпрыгивать, да еще и вынести экзекуцию с повторным одеванием. Впрочем, когда Рене достала голубой наряд, который я за жесткий корсет и обилие колючих лент прозвала Железной Девой, дала слабину и взмолилась: