Книга Хозяйка драконьего замка, страница 49 – Екатерина Белова

— Что ты делаешь? — Ашнас смотрел с непониманием.

— Пытаюсь вернуть паучка. Давай, помоги мне. Я невысокого роста, так что может попробовать засунуть его чуть выше, вдруг получится.

Гадливость уже сошла на нет, и я, обняв паучка, взобралась на выступ, чтобы попытаться впихнуть ребенка в небольшую выемку столба. Малыш идеально туда встраивался, словно именно оттуда его и вытащили.

Но… Паучок вяло заскреб лапками по липкой дряни и все равно вывалился.

— Мать Арахна не примет дитя, которого касались человеческие руки, — Ашнас любезно помог мне слезть с выступа и даже нашел какую-то грубоватую каменную тубу, на которую можно было сесть. — Тот, кто вырвал паучонка из колыбели, обрек его на смерть.

Обняла паучка покрепче. Нет, его нельзя тут оставлять, он просто умрет. А он уже и лапками шевелит. Нет, я, конечно, мало знаю о пауках, но пару мух-то я ему поймаю. Или яйцо! Точно, яйцо. Племяшка таскала меня на выставку, где были пауки-птицееды. Впрочем, если малыш предпочитает дракониров, я всегда могу предложить ему Дареша.

— Давай возьмем его с собой, — сказала беспомощно, баюкая жутковатого вида паученка.

Подняла взгляд на бесстрастное лицо драконира и… застыла.

За его спиной, прямо на темной каменной стене загорались буквы. Буквы вспыхивали синим пламенем и гасли, прожигая телом камень. Вязь чем-то напоминала латинское письмо. Я точно знаю, мой ненаглядный муж, благодаря которому мне пришлось бежать не ближе, чем в другой мир, на врача учился.

Виве знала три наречия и немного владела стародраконьим, но эти буквы не относились ни к одному из известных ей языков. Буквы ложились выжженными бороздкам на каменное полотно, и я вдруг с удивлением начала складывать их в слова.

Вспыхнет пламя в белом городе в дни большой воды, в синих стеклах отразятся крики. Тысячи тысяч против тысячи тысяч ради алого камня, лежащего на дне. Белая дева в белом саду возносит черную молитву во имя чужого бога.

— Увидела? — без улыбки спросил драконир.

Он даже не обернулся, хотя пламя пророчества ложилось синим отсветом на его лицо. Дыхание застряло у меня в груди.

«Никогда не видел, чтобы коридоры выпадали так быстро», — сказал Ашнас, словно каждый день видел эти коридоры. Ашнас, который откуда-то знал, что это колыбель, и что паучка оторвали человеческие руки. Который смотрел на меня, и его глаза горели золотом.

С трудом кивнула, не отрывая от него взгляда.

— Тогда иди, — он поднял руку и в конце залы с невидимым гулом сдвинулся каменный проход. — Мы устали и желаем покоя. Если тебе суждено найти путь, ты выберешься.

Без единого слова, прижав паучка к груди, я прошагала к выходу и ни разу не обернулась. Спину жег лазерный взгляд драконира.

Хотя, конечно, никакой это не драконир и уж тем более не Ашнас. От Ашнаса осталась только окровавленная рубаха и груда выпотрошенных артефактов, сложенных у стены.

С самого начала я ходила под ручку с богиней. Или богом. Так уж сложилось, что Арахна была мужиком.

Хотела бы я сказать, что все закончилось. Но каменный коридор сменялся следующим, а я все шла и шла, пока не сообразила оставлять черные липкие мазки от своего паучка на стенах.

И точно. Я ходила по кругу.

Наверное Арахна сообразила, что мне не хватает безгрешности. Или надо говорить «сообразил»?