Онлайн книга «Измена. Свадьба дракона»
|
Но магия Клео искупала любой грех. — Скажи мне, девочка, как твоя магия шагнула с тридцати единиц к тремстам? Я упрямо мотнула головой скидывая руку Байлока со щеки. Он не знал. По глазам видела. — Твоя магия увеличилась на три сотни единиц и стала черной… Впрочем, можешь не говорить. Ты сама расскажешь мне обо всем, когда станешь полностью моей вещью. — Рейнхард придет за мной. — Вряд ли, — совершенно искренне рассмеялся Байлок. — Он ловит Теофаса в Ленхарде, а Ленхард на ближайший месяц закрыт. Это печальное решение было принято его отцом в силу очередного прорыва. К тому моменту будет поздно. К тому моменту выяснится, что охрана в закрытом отсеке тюрьмы мертва, а черная магичка сбежала. Охрана мертва? Значит, мне не показалось, те люди вовсе не спали, Байлок убил их. Точнее, я убила. Не зря он просил меня повторять за ним заклинание. — Рейнхард не поверит и будет искать меня! — злость на происходящее была такой сильной, что я вырвалась из цепких рук Байлока и выпрямилась во весь рост. — Не беспокойся об этом, глупая вея, ты ведь понимаешь условность истинной связи? Об истинной связи я знала мало. Слово «Истинный» почти не встречалось в драконьей литературе. Под истинностью понимался процент сочетания магий двух драконов. У кого-то магии ладили на десять процентов от ста, и таких возлюбленных родители старались развести, поскольку их брак нес с собой ссоры, конфликты, слабых и неодаренных детей. А у кого-то процент был так высок, что помолвку заключали в самом детстве, чтобы не упустить выгодную партию. Случаи стопроцентного совпадения магий были редки, но были. Как я и Рейнхард, как император с супругой, как принц Теофас с его уже низверженной супругой. Мысль, что однажды Рейнхард забудет меня, как забыл Теофас о своей невесте, прошлась холодной дрожью по спине. Нир Байлок вдруг резко схватил меня руку и… я вдруг почувствовала такую дикую боль, что не сдержала крика. — Тебе удалось меня убедить в настойчивости Серебряного анта, поэтому мы немножко ускорим процесс. Он усилил нажим, но я едва ли почувствовала. Напор его агрессивной, недружелюбно настроенной магии напоминал нефть, которую пытаются растворить в воде. Мы с ниром Байлоком представляли собой ту редкую прослойку людей, чьи магии ладят даже меньше, чем на десять процентов. Я дергалась в его руках, как обезумевшее животное, пытаясь избежать боли. Но магия шла, уничтожала в моем теле чуждые ей материи: руны Истинных, магию Рейнхарда, блоки, поставленные Клависом на мою память… Я вспомнила тот дурацкий императорский прием, где вела себя самым отвратительным образом, игнорировала высокопоставленных дракониц, липла к Клавису, улыбалась императору. И то, только потому что улыбаться мне сказал Клавис. Вспомнила письмо, которое переписывала ровно семнадцать раз. Вейре Марите пришлось составить его, а меня усадить переписывать набело, но руки, словно заколдованные, сами портили бумагу. То я ставила кляксу, то забывал частичку «не», то подписала письмо именем вейры Марите. Тело сопротивлялась. Сопротивлялась оно и сейчас, когда чужеродная магия вытравливала из меня любовь к Рейнхарду. Как ушел нир Байлок я не видела. Я лежала на песке и меня еще выкручивала судорога от пережитой боли, кажется меня стошнило. — Иди, убери, — говорила кому-то Лоре. — Хватить корчить из себя королевского сына, сволочь рогатая. Клео, как ты? Клео! Слышишь меня? |