Книга Развод по-драконьи, страница 179 – Екатерина Белова

Вот, к примеру, стража у ворот звали Вольмир, и всего какой-то год назад, он был мужем одной ловкой драдеры, с которой прижил двух детей, а сам служил в столичном гарнизоне. И на земле его держала только жажда узнать, что стало с его женой и детьми после нападения на Лаш перевертышей.

Кажется, он даже не осознавал, что давно уже сам стал перевертышем.

Вольмир посторонился, и я счастливо выбежала в ночную темень. Здесь, на луговом просторе даже воздух был слаще, ветер свежее. Чем сильнее я отдалялась от замка, тем легче дышалось.

— Привет.

Вздрогнув от испуга, повернулась. Взглянула. Застыла.

Передо мной стоял совсем молодой драконир, золотые проявленные крылья мели по густой луговой траве, пока он шел ко мне, аура пылала подобно солнцу, освещая луг. Меч на поясе, наручи из чистого золота, прошитые магией, такое удивительное, подобное древнему богу лицо. Только за янтарным стеклом глаз билась страшная черная буря.

Губы у него странно подергивались, словно он собирался закричать или скастовать заклинание, или выпустить огонь. На самым странным было то, что я совсем его не боялась.

— Привет, — сказала неуверенно.

Говоря по правде, он был вторым живым дракониром в моей жизни. До этого дня я видела только одного драконира, способного перекидываться драконом, — своего милого.

— Живешь здесь, вейра? — голос у него звучал хрипло.

— Я вея. Там живу.

Махнула рукой в сторону далекого замка на холме и неловко засмеялась.

— А вы… откуда здесь? Здесь нет городов, а до ближайшей деревни четыре часа полета, в наших краях не то, что драконира, обычного вея не встретишь. Вот вы — первый драконир на моей памяти, кроме моего любимого.

— Меня ранили, я не могу лететь.

Если приглядеться, на его крыле и впрямь виднелась кровавая полоса, словно переломившая левое крыло пополам. Смотреть было больно. Такое совершенство и вдруг кровь.

— У меня в комнате есть немного драконьей воды, — шепнула и не удержавшись тронула золотое крыло. — Вас не пустят, но я могу сбегать и вернуться с водой.

— Тебе ведь попадет.

Говоря по правда, вейра Инес меня просто убьет. От меня зеркало-то прячут, а я болтаю с целым дракониром, который, возможно, находится на стороне узурпатора Теофаса и сражается против моего милого. Но узурпатор и милый где-то далеко, а золотой драконир здесь, рядом. Такой удивительный, такой… отчаянно живой.

— Немного попадет, но только если поймают, — призналась честно, а драконир вдруг запрокинул голову и расхохотался.

И этот смех, этот голос, этот такой невыносимо золотой взгляд вдруг показались мне родными.

— Тогда выхода нет, от ран меня спасет только горячий поцелуй красивой вейры, — сказал он отсмеявшись.

Я уставилась на него во все глаза, а после неожиданно для самой себя лукаво ответила:

— Но здесь нет вейры, уважаемый нир, я обычная вея.

Уважаемый нир утомленно махнул рукой.

— Тоже мне беда, захочу и вейрой тебя сделаю.

— Это как?

— Женюсь на тебе и дело с концом.

— А я-то думала, что все симпатичные дракониры давно женаты, — весело рассмеялась, чувствуя, как расслабляется каждая клетка в теле.

Напряжение, глухое недовольство своим положением в замке, бесконечная, тупая в своей сути работа и подавленность таяли, как дым, под улыбкой этого притягательного драконира. Не сговариваясь, мы двинулись вдоль поля, и вместе с нами двигался солнечный круг его ауры.