Книга Попаданка с квартирой приключений не ищет, страница 42 – Ева Добринская

* * *

— Брат, как получилось, что моя жена и дети нуждались и должны были съехать из нашей квартиры на съемные? Почему родители не помогли? Почему ты не помог?

— Не искри, — Игорь тяжело вздохнул. — Я с себя ответственности не снимал, и помогал исподтишка, как и чем мог. Это матушка всем нам подкузьмила. Ты же знаешь, она не приняла Еву и недолюбливала. Пока ты был жив, у них было вооруженное перемирие.

После твоей смерти мать хотела у Евы отнять детей. К тому же после похорон Ева попала в больницу, а детей оставила с соседкой. Вот тут матушка и развернулась. Мы с отцом еле утихомирили ее. Потому Ева от родителей дистанцировалась и помощь от них не принимала. Свела общение до минимума. От меня и отца принимала только подарки детям по праздникам. Ну и я потихоньку, чтобы она не прознала, способствовал развитию ее бизнеса. Пока была жива мама, Ева даже не давала родителям встречаться с детьми.

— Что случилось с Евой, почему она попала в больницу? — мне стало физически больно от этого известия.

— Она была беременна, и после твоих похорон у нее случился выкидыш. Это было неожиданностью для меня, и я об этом не знал, пока матушка не привезла в дом племяшек. Сказала, что Ева бросила детей, а сама куда-то уехала. Что ничего другого и не ожидала от «этой», которая даже мужа не оплакивала.

Я был шоке от известий, но взял себя в руки и требовательно взглянул на брата: «А это тут причем?»

— На похоронах и во время поминок Ева не рыдала и не билась в истерике, была совершенно спокойна. Позже я понял, что она не сразу поверила. Все твердила: «Этого не может быть!» А потом, уже на кладбище, держала себя в руках. Спокойствие было каменным. Видимо, дома у нее начался отходняк. И вот так это закончилось.

Игорь тяжело вздохнул.

— Я сразу же поехал узнавать, что к чему, поговорил с соседкой. Стало понятно, что мать солгала, вывернула так, как ей этого хотелось. Я навестил Еву в больнице, и когда она выписалась, вернул детей.

Игорь хлопнул себя по щеке.

— И все бы было нормально, Ева могла и не узнать об эскападе матушки, но ты же должен помнить нашу маму. Она не успокоилась и написала заявление в опеку. Ева официально никогда не работала. Ее фриланс как бы и не считался, хотя бы потому, что при тебе она работала для собственного удовольствия. Так что опека помотала ей нервы изрядно.

Брат помолчал и продолжил:

— Нам с отцом пришлось приложить немало усилий, чтобы придавить мать и успокоить органы опеки. Не поверишь, мы сделали справку о психической нестабильности матушки, что, в общем, было недалеко от истины. С трудом удалось убедить Еву, и закинуть приличную сумму на ее счет, и предоставить в опеку и эту справку. Когда все утихло, Ева вернула все деньги, и не желала ничего об этом слышать. Не жаловалась, справилась. Вырастила детей. Ты хочешь ее вернуть?

— А ты сомневаешься? — я удивленно посмотрел на брата.

— Будь осторожен! У Евы больное сердце.

* * *

Мне от этих новостей хотелось биться головой о стену.

У нас не было серьезных накоплений. Я получал очень приличное жалованье, но оно почти полностью тратилось на жизнь — мы ни в чем себе не отказывали. Еве очень нравился антикварный новодел, она покупала пузатые буфеты и удивительной красоты шпалеры. Мы ездили за границу. Путешествовали по Италии и Франции.