Книга (не) Зайка для Волка, страница 30 – Мария Мирабелла

Когда она поставила перед ним поднос, он не притрагивался к еде, смотрел только на неё.

Она смутилась.

— Я не хочу, чтобы кто-то владел мной. Ни ты. Ни Таррен. Ни даже моя семья.

— Ты хочешь быть своей.

— Да.

Он кивнул.

— Я тебя понял.

Кафе стало тише. Остальные клиенты разошлись. Ана вытирала стол, пока Томас сидел с чашкой в руках и смотрел, как она двигается.

— Я не буду читать мораль о том, что это место тебе не подходит, — сказал он, вставая.

— Тогда зачем пришёл?

Он подумал, затем ответил:

— Чтобы увидеть, как ты выглядишь, когда являешься собой.

Томас ушёл, оставив чаевые больше, чем стоил заказ, но его запах ещё долго висел в воздухе, не давил, не обжигал. Просто был.

Когда дверь за Томасом закрылась, звонок колокольчика утих, а в кафе остались лишь два последних клиента в дальнем углу, Таррен стоял у фонаря, недалеко от выхода с аллеи. Он не собирался никого искать. Он просто шёл. Или думал, что просто. Но в груди было это глухое ощущение, как будто он кого-то упустил, что-то проморгал.

Он остановился, когда заметил Томаса, вышедшего из кафе.

Леопард шёл медленно, с руками в карманах. Его походка, как всегда, была расслабленная, но под кожей пружинила сила.

— Поздновато гуляешь, — сказал Таррен, когда они поравнялись.

— А ты слишком рано злишься, — с улыбкой отозвался Томас. — Или ты просто чувствуешь, когда я рядом с ней?

Таррен сдвинул брови.

— С кем?

Томас остановился. Повернулся лицом, в его взгляде плясали огоньки насмешки.

— Неужели ты не знаешь? Зайка устроилась на работу. В кафе. Подаёт чай, пироги и вишнёвый ликёр с медом. Очень, знаешь ли, атмосферно. И не сказала тебе ни слова.

Он сделал шаг ближе, с ленцой, но намеренно.

— Ты ведь уверен, что она твоя игрушка? А она не только не поклонилась тебе, она даже не посчитала нужным предупредить. Забавно, правда?

— Ты преследуешь её?

— Я зашел в кафе, она там работает. Всё остальное совпадения, — с усмешкой ответил Томас. — Не обижайся, Таррен. Просто кто-то не умеет удерживать тех, кто не хочет быть удержанным.

***

Ана вернулась в общежитие.

Душ принимала молча, долго стояла под струями воды, будто смывая с себя усталость, чужие взгляды, липкий сахарный сироп, запах карамели и фразы «ещё одно капучино» и «а можно с соевым молоком».

Когда она, уже в пижаме, с растрёпанными волосами, вошла в комнату, Лея тут же подпрыгнула на кровати.

— Как всё прошло?! Ты не уронила ничего? Никто на тебя не кричал? Ты не сгорела от стыда, когда неправильно подала поднос?!

— Столько вопросов сразу, — усмехнулась Ана, опускаясь на кровать. — Нет, не уронила. Хотя думала, что у меня отвалятся руки после первых тридцати минут.

— Ну? Рассказывай!

— Сначала всё было трудно. Я путала столы, роняла ложки. Один парень сказал, что его булочка «недостаточно мёдовая», и я чуть не вцепилась ему в глотку.

Лея захохотала.

— Потом стало легче. Приятно. Уютно. Там пахнет, как дома.

Она вытянулась на кровати, раскинув руки.

— И знаешь что? Там я чувствую себя настоящей.

— Боже. Ты звонишь в колокольчики моей души, — прошептала Лея, сжав подушку. — Я тоже хочу работать в кафе!

— Нет. Тебе нельзя.

— Почему?

— Потому что ты будешь съедать всю выпечку до того, как поднесёшь её к столику.

— Неправда! В меня не влезет столько сладкого.

Обе засмеялись.

— Ах да, — вдруг вспомнила Ана. — Томас был там.