Книга Если сердце верит, страница 92 – Барбара Делински

— Терри оклеветал кардинала и разрушил жизнь невинной женщины.

— И все же это мой брат. Так или иначе, вы добудете необходимые сведения, но только не от меня.

— Мне нужны достоверные сведения. Вы единственный по-настоящему осведомленный человек.

— На самом деле это не так. Я же на семь лет старше Терри. В детстве это как пропасть.

— Причастен ли Россетти к вашим семейным проблемам?

— Вам бы моих родителей расспросить.

— Но их уже нет.

— Да, — подтвердил отец Нейл, и повисла тяжелая пауза.

Джон попробовал снова:

— Вы удивились, узнав, что именно Терри затеял скандал «Россетти — Блейк»?

Снова грустная улыбка:

— Я не хочу отвечать.

— Разве вас не волнует, что Терри принес столько вреда?

Нейл явно думал об этом.

— Меня волнует, что пресса вообще способна творить зло.

— Но это необходимо пресечь, — сказал Джон, думая о Терри.

Нейл же, очевидно, думал о Джоне.

— Вы правы. Это одна из причин, по которой я не стану беседовать с вами.

Удар попал в точку, и Джон испытал знакомое чувство вины. Но оно быстро сменилось завистью. Ведь Нейл держался спокойно, хотя и без самонадеянности. Это спокойствие и эта особая уверенность в своей правоте, должно быть, приходят только к человеку, верящему во что-то большое и настоящее.

Осознав это, Джон понял, что ему ничего не удастся добиться. Но все же сделал последнюю попытку:

— Что, если я пообещаю полную конфиденциальность?

— Нет. Терри мой младший брат. Негоже мне предавать его.

— Несмотря на то, что он натворил?

— Не мое дело судить. Бог ему судья. — И священник снова умолк. И снова пауза затянулась.

Джон обратился за помощью к Аните:

— Вы можете представить себя на месте Лили?

— Могу. На ее месте я попыталась бы узнать все, что возможно. Но я не располагаю информацией, и речь идет не о моем родном брате.

— Не попытаетесь ли вы убедить его? — спросил Джон, указав на Нейла.

— Нет, — ответил за нее священник, — она не попытается.

— Ну ладно, — сказал Джон, — по крайней мере, это откровенно. Но послушайте. Я заночую в «Инн он Мейпл». Если вдруг передумаете, позвоните мне туда. Завтра днем я уже буду в Лейк-Генри. — Он достал из бумажника визитку: — Вот мой телефон.

Даже не взглянув на карточку, отец Нейл сунул ее в карман.

Джон был разочарован. Он догадывался, что священник не пойдет на доверительный разговор, но после встречи с Нейлом ему захотелось этого еще больше, и это желание не имело отношения к делу Лили. Джона интересовало, как жил этот человек с сознанием того, что фактически упустил своего младшего брата.

Однако старший Салливан держался очень твердо. Такой ничего не скажет. Поняв это, Джон подумывал, не вернуться ли в Лейк-Генри немедленно. Но дорога предстояла длинная, и хотя даже призрачные надежды растаяли, он все же сказал священнику, что переночует в гостинице.

Джон пообедал на набережной и прошелся по оживленным кварталам, жалея, что с ним нет Лили. Уверенный в том, что пастор не станет его разыскивать, он не спешил возвращаться в гостиницу и направился туда, лишь когда очень устал. Джон спал долго и едва не пропустил время завтрака. Никто так и не позвонил ему и даже не прислал сообщения.

Входя в гостиничный ресторан, Джон решил, что вполне обойдется и без помощи отца Нейла. Он уже скучал по Лили и мечтал поскорее оказаться дома, как вдруг… заметил Аниту Монроу. Сидя с чашкой кофе за одним из трех маленьких столиков — за тем, что стоял в самом уединенном углу, она смотрела на него.

Налив себе кофе и положив на тарелочку несколько пирожных, Джон присоединился к Аните. Пирожные он поставил на середину стола.

— Речь идет не о вашем родном брате, — напомнил он.

— Да, но я видела, как человек, о чьем родном брате мы говорим, страдает от чувства вины и раскаяния.

Вина и раскаяние. Сильные слова.

— Он знает, что вы тут?

— Да. Мы вчера допоздна говорили об этом.

— И он послал вас ко мне?

— Не совсем так. Но он знал, что я к вам пойду, и не стал меня останавливать. В нашем споре я была на стороне Лили. — Анита улыбнулась. — Вы нашли самую уязвимую точку. Если он способен помочь ей, то обязан это сделать. Но мне нужны гарантии конфиденциальности. Нейл настаивает на анонимности. Ему не хочется, чтобы пресса осаждала наш город. И потом, он не может допустить, чтобы Терри пострадал из-за него.

— Он пострадает из-за вас, — заметил Джон, но уже в следующий миг вскочил и схватил собеседницу за руку. Опешив от его прямолинейности, Анита начала подниматься. — Прошу вас, — униженно попросил Джон, охваченный отчаянием, — ни единое ваше слово не будет опубликовано. Ни одна ваша фраза не появится в печати. Мне нужно только подтвердить мои умозаключения, вот и все.

— Ради Лили?

— Да.

Она села на место и посмотрела на собеседника с таким выражением, словно ее раздирали противоречия.

— И для меня, — признался Джон. — Я должен понять.

— Нейл был любимчиком и действительно не поддерживал близких отношений с Терри. Он не вполне сознавал, что происходило в доме.

— Но как же можно было этого не видеть? — спросил Джон, всегда считавший единственным своим оправданием большое расстояние, разделявшее его и Донни. Он ведь уже жил отдельно, когда его братец начал выкидывать свои штучки.

— Нейл замечал лишь то, что не травмировало его душу. Все остальное шло мимо его сознания. Только совсем недавно, оглядываясь на прошлое, он начал понимать истинный смысл происходившего тогда. Особенно с того момента, как разразился скандал с Россетти.

— Так Россетти действительно был причиной раздоров для супругов Салливан?

— Да. Джин, мама Нейла, знала, что Россетти собирался поступать в семинарию, но надеялась убедить его не делать этого. Очевидно, ей не удалось. Они были вместе более восьми лет, а потом он уехал. Она осталась обманутой невестой. Охваченная отчаянием, Джин выскочила за первого встречного паренька.

— Назло?

— Видимо, так. Тут не было и намека на любовь. Джеймс выпивал и, увы, оказался патологически ревнив. Но хуже всего то, что он был фанатичным католиком.

— Почему хуже? Разве это не помогало? Разве общая вера не объединяла супругов?

Анита покачала головой:

— Это делало его еще более конфликтным человеком. Он исступленно ненавидел Россетти, но не смел поднять руку на Нейла, поскольку тот собирался стать священником. В душе Джеймса копилась негативная энергия, не находящая выхода. Всякий раз, глядя на Нейла, он вспоминал о том, что у его жены есть возлюбленный.