Книга Право первой ночи. Право сильнейшего, страница 98 – Диана Хант

Мы оба запыхались, но игра так захватила, что остановиться не представлялось возможности. Зверёк так заряжал своим настроем и позитивом, что увидь я сейчас Аразона, расцеловала бы в обе щёки. И даже метку не припомнила б. Первые пять секунд так точно!

— Ах ты так? Кусаться⁈ Да я сама тебя покусаю! Что, не веришь⁈

Какое-то время я была неспособна издавать что-то членораздельное. Зато Тенёк радовался новой забаве так, что всё лицо мне вылизал.

— Да-да-да, мой хороший! — повторяла совершенно ошалевшая от счастья я. — Маменька сейчас завела бы свою любимую шарманку о том, что глисты там, гигиена и всё такое… Люблю — не могу! Дай ещё раз тебя поцелую!

Такие вот приступы нежности перемежались с приступами буйного, совершенно неуёмного веселья, один из которых и привёл к необратимым, но очень предсказуемым последствиям.

Столик мы снесли.

Безвозвратно.

Вместе с львиной лапой, которая хрусть — и пополам — и, конечно, с блюдом с художественно нарезанными фруктами. Брызнуло во все стороны! Славно брызнуло! Художественно…

— Госпожа! — раздалось из открытого окна.

Обернувшись на голос средней горгоны, я узнала свою главную помощницу.

И моё счастье, что узнала — не случись этого, я рисковала бы поседеть раньше срока. За окном парила вовсе не малюсенькая девчоночка с раскосыми глазами, к которой я привыкла, нет… Существо за окном лишь весьма отдалённо эту самую девчоночку напоминало! Кожа «средней» почернела и как будто чешуёй покрылась, глаза без зрачков светятся, вместо волос — клубок гадюк с пылающими алым глазами. Гадюки вдруг слаженно распахнули капюшоны и стало понятно, что никакие они не гадюки, а целые кобры.

— Ух ты! — восхитилась я, подбегая к окну. — И правда ты, средняя! И ты из королевской семьи⁈ Судя по кобрам? Вот это поворот!

— Зовите меня Ио, госпожа. — С этими словами «средняя», которую, как выяснилось, зовут Ио, с достоинством опустилась на подоконник и обрела привычную форму. Правда, так и осталась там стоять. Видимо, смотреть на меня сверху вниз ей понравилось. Разнообразия ради.

— А моих сестёр — Ау и Ей.

— Ого. — Ёмко выразилась я. — А что изменилось? И почему ты в трансформе сразу была?

Ио потупилась.

— Решила, что тебе угрожает опасность, госпожа. — И шмыг глазками на Тенька. — А имя… Ну, мы вроде как давно знакомы.

— Понятно. — Я хмыкнула.

Можно подумать, я не в курсе, что горгоны открывают имена лишь в особых случаях. И уж тем более не всем и каждому… Выходит, я всё-таки вошла в сердца «своих» горгон — а это значит на веки вечные — в довесок к Теньку. Ничего, мы, хвостовые, не гордые! Наоборот, очень, просто шарховски радостно!

— Приятно познакомиться, в таком случае.

Хотела сказать «а вы меня Беллой зовите, Бельчонком тоже можно» и… передумала в последний момент. Так меня дома зовут, а вспоминать о Зольди, да и о домашних не очень хочется. Слишком уж я сейчас счастливая, чтобы настроение себе портить. Так что низких им поклонов, как говорят в Стольграде, когда кого-то на ихтионий плавник послать хотят. Пора и нам с Теньком культуры набираться, чует моё сердце — нескоро мы в Хвост вернёмся.

Если вообще вернёмся.

В итоге ляпнула:

— А вы меня Милу зовите.

Сказала — и сама испугалась. Стыдно даже себе самой признаться было, что хочется это «Милу» чаще слышать.