Книга Попасть, да не пропасть, страница 49 – Жанна Стужева

– Напомни-ка, пожалуйста, любимый жених: твоя официальная невеста, имеющая тем самым почти равный тебе статус, получила громкое оскорбление. Что за это полагается? – Я иронично подняла бровь. Ох, не зря я с Элегией подружилась, ее знания пришлись как раз кстати.

– Смерть, – одними губами испуганно прошептала погрустневшая графиня-куртизанка.

Я снова ласково улыбнулась и окинула взглядом весь стол.

Тут же услышала, как дамочки шумно сглотнули, а Визерис и Данталион оба скрипнули зубами.

Была бы я трезвая, я бы никогда не то что наехать, но и показать неприличный жест в подобной ситуации побоялась бы.

Но мне было море по колено.

А местные виноделы – знатные молодцы! Не спиться бы такими темпами.

– Пошли вон, – совсем тихо процедила я сквозь зубы, не глядя ни на кого, но рассчитывая, что визгливые барышни соизволят нас покинуть. Тут же половина дам поднялась с мест, присела в книксенах и направилась к дверям. Все это молча и не отрывая глаз от пола. Ушли, тихо и аккуратно закрыв двери.

– Как интересно! – Я обворожительно улыбнулась всем оставшимся членам семьи (а это именно они и были: кажется, все любовницы-фаворитки поспешили покинуть трапезу).

Данталион молча сидел в позе «рука-лицо», Визерис только пар из носа не пускал –  я даже отодвинулась от него немного. На всякий случай.

– Да ты прелесть, детка! – сверкнула улыбкой Аналиэль и громко захлопала в ладоши.

– Как мило с твоей стороны, дорогая невестушка! – прохрипел злющий Визерис. – Давно было пора спровадить этих дам: приелись. Вот ты лично и займешься смотром новых... хм... постельных дам для меня.

В первые секунды речи императора у меня отвисла челюсть: не охамел ли он?

А потом я поняла, какой козырь в моем рукаве.

Конечно, чтобы этот козырь не потерять, сначала нужно немного поломать комедию.

– Ах, венценосный жених, разве вы не обязаны хранить верность единственной даме своего сердца? – Я напряглась изо всех сил, изобразила на лице смятение, даже одинокую слезинку выдавила.

Император купился. На его холеной морде отразилось ликование и азарт.

– Только если вы лично, дорогая моя, придете сегодня ночью в мои покои, я рассмотрю послабление: вместо пятнадцати девиц выберете всего десять.

Данталион непонимающе следил за нашей перепалкой, изредка поскрипывая зубами: у него хватило ума не спорить с отцом при свидетелях.

Я вскочила с места, обиженно вскинула руку и прикрыла ею глаза, словно собираясь разрыдаться:

– Девичья честь – это самое дорогое, что у меня есть! – притворно всхлипнула я. Принц подавился и закашлялся, а Анали с умилением и нежной улыбкой смотрела на рассвирепевшего отца. Я еще раз всхлипнула и направилась к двери, опрокинув свой стул по пути, а еще задев пару ваз. А что? Не надо было расставлять препятствия на пути Крейсера.

– Надеюсь, вы одумаетесь, дорогой мой. – Я обернулась и посмотрела императору прямо в глаза. Мужик ликовал, такого довольного кота, объевшегося сметаной, я еще не видела.

– Двадцать пять девиц, – сказал, как отрезал, Визерис.

Я молча вышла и громко хлопнула дверью – даже лепнина немного осыпалась, а стеклянные откосы треснули.

Стражники в ужасе взирали на меня. Не знаю, чего они боялись больше – моего гнева (судя по всему, императорские шлюшки уже всему дворцу растрепали, какая я стерва) или Императора Всея Империи.