Книга Тихоня (не) против Короля Академии, страница 84 – Эля Шайвел

Я бросилась между ними, вцепившись когтями в крыло Карглоу, но он встряхнулся — и я полетела в сторону, ударившись о камни.

— Не лезь, дрянь! — рявкнул ректор.

Я не знаю, как я упустила этот момент, но ректор внезапно резко развернулся ко мне и «плюнул» в меня сгустком чего-то зелёного.

Кислота. Горячая, едкая.

Я в панике заморгала и забила себя лапами по морде, не обращая внимания на то, что, теперь и мои лапы уже «гореть» от боли.

Но я этого не видела. Я вообще уже ничего не видела.

Я ослепла.

Мир погрузился в темноту.

Не было ничего, кроме боли и тьмы. И грохота битвы.

— Маркус! Я ослепла! — отчаянно крикнула я.

И вдруг…

Я увидела.

Не своими глазами. Его.

Как он это сделал? Я не знаю. Но видимо, именно так он видел мои битвы.

Маркус открыл мне своё зрение.

Я видела себя со стороны — окровавленную, с обожжённой мордой, растерянную и испуганную.

Видела, как Карглоу, который уже был подле меня, заносит лапу над моим телом — и как Маркус бросился наперерез, принимая удар на себя.

Нет. Нет. НЕТ!

Я не позволю.

Сама не зная, как это правильно сделать, я отскочила вбок. Угадала!

Ректор не ожидал, что я смогу увернуться, и завалился вперёд. Маркус тоже.

Это очень странное чувство, когда глаза видят одно — как земля быстро приближается, а тело стоит на месте.

И всё же, я видела его глазами себя и то, как он бросился на мою защиту.

«Постой тут, — его голос в моей голове раздался так неожиданно, что я вздрогнула. — Я пока сам, девочка моя!».

Его рёв заполонил Арену…

Не только его. Со всех сторон на Арену начали спрыгивать адепты, на ходу превращаясь в зверей или левитируя.

Маркус ошарашенно смотрел по сторонам, а вместе с ним и я. И ректор.

Вот огромный бурый медведь, уверена, что это был Денвер, врезался Карглоу сбоку и полоснул его лапой по пузу.

Чёрный, со стальным отливом, волк, метнулся под занесённую над медведем лапу ректора и тоже ударил. Темер, ты ли это, друг?

Огромный зелёный дракон, а судя по по моей хрупкой Рейчел рядом, это был Робб, ударил ректора зеленоватой молнией. Ого, не знала, что он так умеет!

Маркус тоже рванул в бой. И десятки адпетов пришли на подмогу.

Как же я рада, что видела мир, пусть и глазами Маркуса.

Потому что я бы ни за что не хотела пропустить этот момент, как побеждённый ректор склонил голову.

Точнее — рухнул на Арену.

Зрение ко мне, конечно же, вернулось. Маркус мне вернул его.

Побеждённого ректора, конечно же, сняли с должности. Как и всю верхушку Академии. Связи Маркуса с императором дали о себе знать.

Видимо, император Алерд Кайзер испытывал вину перед Маркусом за то, что отнял его родителей и юность. А также их честь и доброе имя.

Или, может, просто не хотел, чтобы то, что он сделал, стало народным достоянием?

Ведь никакой любовницы у отца Маркуса не было. Только больной ребёнок. Смертельно больной.

Редкой болезнью, поразившей Маркуса… и императора.

Возможно потому, что мать Маркуса была пятиюродной племянницей императора и это какая-то семейная «гадость», а может, это был просто злой рок.

Но витреальная геморрагия — так называлась редкая драконья болезнь — медленно, но неотвратимо, превращала кровь в стекло, раздирая тело больного изнутри.

Оказывается, в той знаменательной речи заместителя министра была ещё одна важная отсылка про хрустальный кубок, который легко разбить. Маркус и в этом смысле был хрустальным кубком.