Книга Единственная для первородного вампира, страница 66 – Алиса Буланова, Элис Карма

— Я говорю с ней по телефону иногда, — отвечает она, опустив взгляд. — Из-за препаратов у неё не очень хорошо с головой, потому она порой зовёт меня чужим именем. Но она всё ещё помнит, что я её дочка.

В глазах Вики появляются слёзы. Я чувствую, как ей больно и как сильно она устала. Всё, что мне остаётся — просто обнять её, чтобы она забыла хотя бы на время о том, что терзает её.

Вика знает Демидова с раннего детства. Её мать работала прислугой в одном из поместий. Своего отца Вика никогда не видела и не знает, кто он. Знакомые её матери говорят, что у неё не было отношений, а сама мама уже вряд ли сможет рассказать ей правду. Порой, когда я смотрю на спящую Вику, у меня появляются подозрения, что её отец кто-то из приближённых Демидова или даже сам граф. Слишком много у моей любимой утончённых черт, присущих древней крови. Я знаю, что дети смешанного союза — редкость. Но вероятность их появления отнюдь не нулевая.

Естественно, самой Вике о своих догадках я никогда не расскажу. Она ведь ненавидит Демидова и его окружение. Окончив школу, Вика собиралась поступить в университет, курируемый Александром. Мы тогда только познакомились, но нас уже сильно тянуло друг к другу. Однако Демидов запретил Вике учиться и работать разрешил только на него. Я попытался вмешаться. Но это была фатальная ошибка. После того как Демидов убедился, что Вика мне не безразлична, он сделал её своей заложницей. Поначалу просто запугивал её мать. А когда Вика попыталась сбежать, Демидов запер её мать в одной из психушек под чужим именем.

Я всё время думаю, что было бы, если бы я тогда не пошёл к Алексею Игнатьевичу лично, а просто увёз бы Вику и Людмилу Александровну подальше. Но я повёл себя, как самодовольный идиот. Думал, моя фамилия остановит его. В итоге я сам оказался у него в заложниках, предав своего господина и лучшего друга.

— Наверное, тебе лучше было бы никогда не встречать меня, — произносит Вика, и моё сердце едва не разрывается.

— В подобных речах нет никакого смысла, — отвечаю я, приподнимая её подбородок. — Я тебя полюбил, и этого не изменить. Мы будем вместе и найдём способ освободить твою маму.

— Но что потом? — хмурится Вика. — Разве сможем мы в одиночку противостоять Алексею Игнатьевичу?

— Мы будем не одни, — возражаю я. — Александр поддержит нас.

— Поддержит, после того как ты предал его? — Вика смотрит на меня недоверчиво.

— Я знаю Романова. Он мне как брат, — произношу я твёрдо. — И он не отвернется от меня из-за такого.

— Он, видно, совсем безумец…

Вижу во взгляде Вики раздражение и недоверие. Я и сам потихоньку начинаю злиться на её уныние. Упаднические речи совсем не способствуют поискам выхода из нашего непростого положения. Мне в голову приходит лишь один способ взбодрить её и отвлечь от дурных мыслей.

— Иди ко мне, — я стискиваю её в объятиях, а после забираюсь ладонями под её блузку.

— Не надо, прошу, — тихо возражает она, пытаясь подняться. — Мы ведь в поместье, так что формально я всё ещё на работе.

— Едва ли тебя вызовут куда-то в пол второго дня, — говорю я, продолжая ласкать её плоский живот и соски. — Просто расслабься. Я сделаю приятно.

Вика ёрзает у меня на коленях, выгибается, точно капризный ребёнок. Мне же удаётся одной рукой расстегнуть пару пуговиц сверху и добраться до нежной шеи. Слышу, как ускоряется пульс Вики, когда я касаюсь её губами. Дыхание становится тяжёлым и рваным. Я спускаюсь ладонью к поясу её брюк. Поглаживаю низ живота и слегка сжимаю промежность. Слышу тихий стон.