Книга Портал в Альтарьере, страница 106 – Ульяна Муратова

   Εё было слишком много. Я изо всех сил старался не отключаться, терпеть, ждать, преодолевать, но её было просто слишком много.

   У всего есть предел.

   Я давно вышел за свой и теперь стоял, невидящим взором глядя в небытие. Не просто не боялся смерти – я хотел её, звал, ждал, потому что она бы означала окончание этой боли.

   А потом всё погасло, и я наконец рухнул в мёртвую пустую темноту. Темноту, в которой не было ничего. Даже боли.

   Прости, Зоя.

   Четвёртое листеня, на восьмой день после возвращения Алой Кометы

   Первым рухнул Эрик – хрупкая Амелия просто не смогла его удержать. Ρядом со мной сквозь зубы цедила ругань Рея, Ийнар повис у неё на руках и теперь постепенно оседал на пол. Томин повалился назад, но я уже ждала этого, хотя всё равно пупок чуть не развязался от такой тяжести. Но я хотя бы держала его удобно, а не как Рея.

   Умнее и устойчивее всех оказалась Илиана – она своего подхватила под мышки, и когда он вырубился,то просто повис у неё на руках. Она что-то прошипела на незнакомом языке, но удержала.

   Единственный, кто остался на ногах – Кай. Он слегка удивлённо оглядел остальных и спросил:

   – Это всё или еще что-то будет?

   Аливия и ларда Ρовена кинулись проверять, живы ли парни, а я точно знала, что Томин жив. Чувствовала всем телом. Весь ритуал я словно была эхом его песни, его вторым дыханием и запасным сердцем. Когда на Томина обрушилась боль, её отголоски прошлись и по мне. Я искренне надеялась, что сумела взять на себя часть его страданий,и с ужасом представляла, каково пришлось ему самому. Жуть. Даже вырывание ногтей – куда более приятная процедура, потому что там болит одна лишь рука. А тут – всё тело, будто ты не человек, а рыбина какая-то с ногтями вместо чешуи, а потом кто-то берёт и разом их выдирает. Жуткая жуть!

   В общем, я бы на месте Томина точно сдохла. А он ничего, дышал. Я осторожно уложила его на пол, устроила голову у себя на бёдрах и погладила. Бедненький, второй раз за день его чуть не зашибло, а солнце только встало. Что за ерунда? Вот только урвёшь себе мужика хорошего, как стервозина-жизнь тут же норовит его отобрать.

   – У нас получилось или нет? – снова задал вопрос Кай. – Давайте ещё раз попробуем, чтоб наверняка?

   Я вздрогнула всем телом. Он точно человек?

   – Получилос-сь, – раздалось шипение откуда-то извне.

   – Я ничего оcобенного не чувствую, - с сомнением протянул Кай. - Может, на меня не подействовало?

   – Подейс-ствовало, – прошипело в ответ.

   Слушая размеренное дыхание Томина, я осторожно провела пальцами по успевшим затянуться ранам. Ρубцы были тёмными, с фиолетовым отливом. Однажды я порезала руку, и в ранку попала краска для волос. Шрамик на всю жизнь остался цветным, выглядит, будто рука испачкана. Я предполагала, что и у мужа этот узор останется навсегда, но не возражала. Даже восхищалась немного. Это напоминание о том, насколько он сильный. Держался дольше всех, кроме Кая. Но Кай странный. Χотя теперь стало сложнее притворяться, будто я лучше него.

   Древний мне мешал? Мешал.

   Я его убила? Убила.

   От тела Ихесс избавился? Избавился.

   Как обычно? Как обычңо.

   Меня похвалили? Похвалили.

   Угрызений совести нет? Нет.

   В общем, я попала в странную семью, но при этом чувствовала, что тут мне самое место. Оказывается, так тоже бывает. Вот прожила треть жизни, а ничегошеньки-то ещё не видела и не поняла.