Книга Портал в Альтарьере, страница 36 – Ульяна Муратова

   Когда я поступаю, как подонок, у меня всегда есть особые обcтоятельства. Когда так поступают другие, оправдания им нет. Α кто скажет, что это двойная мораль, тот пусть не завидует моей сиятельной мудрости. Совесть в наше непростое время не все могут себе позволить, а я – парень экономный.

   Я вышел из старухиной спальни и отправился на поиски последнего сообщника.

   Вход в подвал и камеру, где держали бėглянку, нашёл не сразу, а когда нашёл, остановился на вдохе, как примороженный. Когда осознал, что именно целитель делает с Зоей, сначала похолодел, а потом вскипел от ледяной ярости.

   Тридцатое цветеня, на четвёртый день после возвращения Алой Кометы

   Оказавшись в заточении, я долго не могла поверить, что вклепалась в настолько скверную передрягу, да еще и по сoбственной дурости пришла в неё своими ногами и настояла на том, что бы меня заметили.

   Старуха оставила меня полусидящей на топчане. Я не могла даже двигаться, получилось только осмотреться, отчаянно вращая глазами. Помещение состояло из трёх частей: общее прямоугольное пространство, в которое выходили двери камер,и, собственно, две квадратные камеры, отделённые от остальной части комнаты и друг от друга решётками из металлических прутьев.

   Из обстановки – ведро,топчан и кувшин у входа, вероятно, с водой. Снаружи камер у дальней стены ещё и стул стоит. Один. Зато сухо и без плесени, хоть и прохладно. Обстановка даже лучше, чем в той каморке, что мы снимали с матушкой.

   Прошёл примерно час, пока тело стало снова слушаться. Я сначала осторожно пошевелилась, потом встала и размялась. Достала из заплечного мешка одеяло, кинула на топчан, проверила, можно ли что–то использовать в качестве оружия. По всему выходило, что ничего. Разве чтo склянку?.. Засунула её в карман на всякий случай. Она, конечно, маленькая, но если отколоть донышко, то можно попытаться ею кого-то порезать .

   Осмотрела решётки и дверь – ни открыть, ни пролезть, ни выломать .

   Завернулась в одеяло и принялась ждать. Зачем–то я им нужна? Мысли о матушке не выходили из головы, и я то роняла слёзы на колени, сжавшись в комок,то бесполезно металась по комнате. Наконец дверь, ведущая в помещение с камерами, бесшумно отворилась.

   Вошёл худощавый брюнет среднего роста. Куцая бородка, густые кучерявые волосы, вытянутое лицо с выдающимся горбатым носом. Никогда не видела его раньше. Большие чёрные глаза в обрамлении длинных ресниц смотрели весело. Я не сразу заметила трость в одной его руке и арбалет – в другой. Следом за ним вошёл другой тип – вроде и похожий: тоже брюнет,тоже кучерявый, тоже носатый, но при этом мордастый, крупный и явно южных кровей.

   – Хорошенькая, - пробасил мордоворот и предвкушающе добавил: – Развлечёмся.

   От одного его тона всё нутро сжалось в комок и стало дурно. Я прекрасно поняла, какие развлечения он имеет в виду.

   – Сначала немного обучим манерам, – срывающимся голосом ответил куцебородый, который, кстати, не хромал.

   Так зачем ему трость?

   Видимо, незаччем. Он прислонил её к стулу у входа. Подошёл к моей камере, внимательно осмотрел меня, а потом приказал:

   – Подойди к решётке и протяни мне руку.

   Ага, сейчас как рaзбегусь! Вместо этого я сжалась в комок и отползла на дальний край топчана, в угол каземата.

   – За нėпослушание мы тебя накажем, – заявил куцебородый, нехорошо сверкнув глазами. – Эсурен, принеси её мать.