Книга Чужие берега, страница 34 – Валентина Гринкевич

Я крутила в руках маленький изящный бинокль. Вещь — явно дорогая, сделана из слоновой кости с медными вставками, украшена искусной резьбой. Я приложила бинокль к лицу и навела на джунгли. Прямо перед глазами появилась огромная ящерица, почти сливающаяся с сочным темно-зеленым листом. Ящерица повернула в мою сторону кожистую уродливую морду и быстрым движением достала и спрятала раздвоенный язык. Я вздрогнула и отдернула бинокль от глаз.

— Я думаю, это не хлам, а подсказка. А ты что думаешь Исабель? — Лаэрт, потирая подбородок, повернулся ко мне. — Что это у тебя? Бинокль? Дай посмотреть.

Мой друг покрутил его в руках, передал Артуру и уставился на меня вопросительно.

— Есть мысли что это такое? Для обычного бинокля — слишком мал и приближает слабовато. Детская игрушка? Не похоже…

— Скорее всего это театральный бинокль, Лаэрт. В наших театрах использовать такие не принято, потому что они совсем небольшие по размеру. Сцену хорошо видно и так. Но вот однажды мы с отцом были в столичной опере. Там без такой побрякушки ничего толком не разглядишь.

— Да, так и есть, — согласился с моими выводами Артур. — Остается только узнать, что это за бумажка.

Я осторожно взяла ее и внимательно осмотрела. Но та сохранилась совсем плохо, надписей не разобрать.

— По поводу бумаги у меня мыслей нет. Можно, наверное, отдать ее в полицию на экспертизу. Но только не в Вантарисе. Я нашей полиции вообще не доверяю.

— А для чего экспертиза? — поинтересовался Артур.

— Чтобы восстановить, что на ней было напечатано…

— Восстановить и я могу попробовать. При помощи магии. Во всяком случае постараюсь. Хуже от этого точно не будет, — предложил Артур, — вот только какой с того прок?

— Может и никакого, а может и будет. Не попробуем — не узнаем. Давай Артур, жги! Вернее восстанавливай.

Тот аккуратно взял картонку двумя пальцами, огляделся по сторонам, в поисках удобной горизонтальной поверхности. Закрыл крышку сундука и положил на нее картонку, как на стол. Сам опустился рядом. Потер ладони друг о друга, бормоча под нос заклинания, потом поднес руки к картонке ладонями вниз, держа их на небольшом от нее расстоянии. Сосредоточился.

Сначала ничего не происходило, потом от ладоней вниз пошел будто поток. Бумага осветилась странным желтоватым светом и… начала меняться. Стала цветной, проступили рисунки и надписи.

Я приблизилась, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Картонка приобрела яркие насыщенные цвета. Среди них преобладал бордовый и темно-синий. Сверху появился рисунок женщины со сложной прической в белом платье с оголенными плечами и грустным лицом. Она стояла на фоне звездного неба и держала в руке остроконечную луну. Снизу на кроваво бордовом появилась надпись золотыми буквами.

Через несколько секунд свет от ладоней Артура усилился, рисунок стал четче, и я смогла прочитать:«Norma» opera. Vincenzo Bellini.

Я посмотрела на Артура, видно, что действие давалось ему нелегко: лицо напряжено, на лбу выступили капельки пота, руки подрагивали. Он продержал заклинание еще несколько секунд, а потом сжал ладони в кулаки, свет исчез, а картонка стала опять серой и разбухшей от влаги.

— Вы понимаете, что это? — спросил у нас Лэрт.

— Это программка, — все еще тяжело дыша, ответил ему Артур.

— Что?

Я посмотрела, как нахмурился Лаэрт, и поняла, что мой друг никогда не был в театре, а в опере и подавно. Что, впрочем, при его образе жизни было совсем неудивительно.