Книга Хочу вот этого, страница 25 – Валентина Гринкевич

Эта мысль, такая очевидная, почему-то дошла до моего сознания только сейчас и причинила почти физическую боль.

— Нет! Даниэль! Нет! — я отстранилась и смотрела на него со страхом. ­– Во-первых, ты не умрешь. А во-вторых, мы не можем просто взять и наглым образом начать целоваться у всех на виду. Вернее, ты-то можешь, а я нет! Это уничтожит мою репутацию!

— И принц на тебе не женится! — лукаво подмигнул мне Даниэль.

Я тоже не сдержалась и улыбнулась.

— Ах ты хитрый провокатор!

Я поднялась на ноги.

— Приходи ко мне ночью… — сказал он негромко, — там не будет лишних глаз.

— Я подумаю… — ответила я, пряча улыбку.

Развернулась на каблуках, обдав его ароматом своих духов, и решительно направилась в сторону замка.

Счастливая. Сама не зная отчего.

Весь оставшийся день я думала о Даниэле и его «непристойном предложении». Вела споры сама с собой и раз за разом приводила всё новые и новые аргументы, почему мне не стоит идти к нему ни в коем случае.

Но глупое сердце не хотело слушать никакие умные, холодные и расчетливые аргументы. На каждый из них отвечало: «Ну и что⁈ А вдруг он действительно умрет? Ведь ты же любишь его, признайся хоть себе!»

И мне хотелось пойти. Очень. Да что тут говорить, я просто умирала от желания. В итоге решила, что жизнь одна, и любовь — это единственное, что действительно имеет значение.

Когда ночь опустилась на город, прислуга завершила свои дела и разошлась, я с бухающим в груди сердцем тайком покинула комнату и направилась к камерам, где ночевали рабы.

Осторожно крадучись по лестницам и коридорам, держась тени во внутреннем дворе, мне удалось дойти до нужного места никем незамеченной.

Факелы разгоняли полумрак, но осветить каменную лестницу до самого низа им не удавалось. Последние ступеньки тонули в темноте. Я шла медленно и осторожно. Старалась двигаться как можно тише, ловила каждый шорох, но слышала лишь свое дыхание и биение сердца, которое, как мне казалось, разносилось набатом по всему подземелью.

Дошла до крепкой деревянной двери и посмотрела на замок. Последний шанс передумать. Еще можно развернуться и уйти, но… Нет.

Из складок платья достала большой ключ, вставила его в проржавевший замок и провернула.

Навалилась плечом на тяжелую, окованную металлом дверь. Та гулко, протяжно скрипнула и отворилась. Я остановилась в дверном проеме, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку.

Впрочем, в камере не было темно. Пленнику милостиво оставили лампу. Она мерцала неровным светом на узком подоконнике. Ее поставили отпугивать крыс, но так чтобы раб не смог дотянуться.

При виде его сердце сделало в груди кувырок, а дыхание сбилось. Он сидел на полу, но услышав скрип отворяющейся двери, тут же вскочил на ноги. Пульс мой бился где-то в районе горла, кровь шумела в висках, а коленки подрагивали.

Он молчал, не сводя с меня глаз цвета весеннего голубого неба. И я не могла оторваться от него. Хотелось… наглядеться, запомнить. Чтобы потом, мечась по постели, представлять его насмешливые губы, светлые волнистые волосы, сильные руки и смуглую кожу. Слышать в памяти голос с раздирающей душу хрипотцой…

Я сделала несколько шагов и остановилась прямо перед ним. Он тоже будто всю обнимал меня взглядом. Задержался на шее и плечах, медленно спустился ниже, мысленно раздевая. Мужчину била дрожь, а в глазах явственно читалось желание.