Книга Вкус волчьих ягод, страница 25 – Валентина Гринкевич

– Поехал? Ты же сказал он приболел, – переспросила я. – Кстати, чем? У вас тут, как я слышала, вспышка пневмоний неустановленной формы. У брата какие симптомы?

– Вспышка пневмоний? – удивленно посмотрел на меня Егор, – Нет… У Кубы вообще не это. Скорее тяжелой формы депрессия.

– Как его зовут? – переспросила я с улыбкой.

Мне показалось, я не расслышала. Очень уж непривычно прозвучало имя. Поднялись на крыльцо, и Егор громко бренчал связкой ключей, ища нужный.

– Брата? Брата зовут Якуб. Но все с детства называют его Кубой.

За дверью оказалась небольшая прихожая. На полу валялись мужские ботинки и резиновые сапоги, на открытых вешалках висела верхняя одежда. Справа от двери – сложен какой-то хлам. Егор предупредил меня, что в доме холодно, чтобы я не разувалась.

Открыв, следующую дверь мы оказались в большой комнате, которая представляла собой объединенные вместе прихожую, гостиную и кухню. Высокие потолки подбиты деревянными балками, которые придавали помещению особый деревенский шарм.

Я огляделась. Относительно чисто, но нехватка женских рук заметна. Все вещи только по делу, те которыми пользуются каждый день. Никаких вазочек, статуэток, салфеток, подушечек, – ничего такого, что так любят добавлять в интерьер женщины для создания уюта.

На полу лежал пестрый, местами потертый ковер. Я в уличной обуви постаралась на него не ступать и прошла на кухню вслед за Егором вдоль стены по дощатому полу.

Кухня отделена от гостиной большой печкой, облицованной рыжей плиткой. На стене над обеденным столом висели старые черно-белые фотографии. Хотелось подойти и рассмотреть поближе, но я постеснялась. Стол и стулья выглядели добротными, но потертыми, что свидетельствовало об их многолетнем использовании.

Однако, несмотря на относительный уют и комфорт, в доме витал дух печали и одиночества. Сложно было сказать, что конкретно его навевало, но в этом месте мне быстро стало не по себе.

Я подошла к столу и обернулась. Егор стоял совсем рядом. Пока я рассматривала дом, он рассматривал меня. А сейчас, когда наши взгляды встретились, подошел еще ближе. Взял мои ладони в свои, и ощутив насколько они холодные, поднес к губам и попытался согреть горячим дыханием. Я почувствовала, как сильнее забилось сердце. В его жесте было столько заботы и нежности. Я смотрела и не могла отвести глаз от лица, на котором явно читалось смущение, нерешительность… и что-то еще.

Это было приятно. Не хотелось забирать руки или отстраняться и опускать глаза. Но в то же время в груди бушевали противоречивые чувства. Меня тянуло к этому мужчине. Мне нравилась его улыбка, чуть хриплый голос, взгляд с нежностью, внутреннее спокойствие и уверенность в себе. Но одновременно он меня пугал. И я не могла понять чем. Эту тревогу я ощущала мурашками по коже и холодком по спине, которые прокатывались сверху вниз каждый раз, когда он оказывался слишком близко, вот как сейчас.

Кроме того, было сложно переступить через себя и открыться, довериться малознакомому человеку. Со дня, когда узнала об измене мужа, я пыталась нарастить на душе если и не броню, то хотя бы толстую шкуру. И у меня только-только начало получаться. Было страшно, вновь стать уязвимой. Второго удара я могу и не выдержать. Нужна передышка, требуется время, чтобы залечить душевные раны… или хотя бы зарубцевать.