Книга Три желания, страница 42 – Майя Марук

Я знала, что его слова были ложью, и что, на самом деле, это были просто два самца, которые мерились друг с другом достоинствами, но почему-то слышать эти слова было чертовски приятно.

— Мой муж и свекр скоро появятся. Пусть кто-нибудь предложит им чай, пока Петр расскажет, что от меня нужно.

— Свекр? — удивился мистер Бейлис.

— Разве могут восточные мужчины оставить женщину без присмотра? — сыронизировала я.

— Вы не похожи на женщину, которая нуждается в присмотре, — он задорно улыбнулся и сама не поняла, как улыбнулась ему в ответ. — Я займу ваших родственников.

Он подхватил мои пальцы и поцеловал, словно я была знатная дама, и встретились мы не среди песков, а на каком-нибудь английском приеме. И сделал он это так легко, так ненавязчиво, что я даже не подумала оскорбиться. Хотя, глядя как исчезает цветастая рубашка за тканью шатра, я вдруг подумала, что рискую сравнять счеты с Якубом. У него две жены, у меня…

— Не смотри на него, — вернул меня в реальность Петр, — за этим сэром все лондонские охотницы гоняются.

— У моего мужа две жены, чем меня могут удивить лондонские охотницы? — театрально закатила глаза и подошла к другу. — Давай рассказывай, что у вас тут интересного.

Петр вдруг замялся. Я сунула руки в карманы и подошла к другу. Его неловкое выражение лица насторожило.

— У тебя условия контракта те же? — осторожно спросил друг.

— Расходы, предоплата, двойной тариф, если нет ничего сверхъестественного, — перечислила стандартные условия.

— Хорошо, — выдохнул Петр. — Дай реквизиты на оплату.

— Я еще не согласилась на работу.

— Пойдем.

Мы вышли из шатра через заднюю стенку, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Может, посвятишь меня в детали?

— Не могу.

— Почему?

— Потому что я не знаю, как это объяснять.

Дорога заняла минут тридцать. Когда мы ушли достаточно далеко от лагеря, Петр сказал:

— Мы нашли ее вчера. Здесь, где-то в часе езды, есть деревня. Закария считает, что ребенок оттуда.

— Ребенок?

— Мальчик. Я никогда такого не видел.

То, что ребенок оказался один среди пустыни, я не удивилась. Для местных краев это было обычным делом. Здесь мамы не ходили за своими малышами по пятам, не обклеивали углы мебели мягкими накладками и не глушили розетки. На все была воля Всевышнего.

Мы повернули за угол песчаной скалы и пролезли к узкой расщелине. Пробраться в полость можно было только боком, прижавшись к стене. На голову посыпалась песчаная пыль. Мне стала немного не по себе. Я не страдала клаустрофобией, но замкнутых пространств не любила. Вдали послышались голоса. Один из них принадлежал Закарии, второго я не знала.

— Нужно оставить его здесь и заложить проход, — говорил неизвестный. — Это все шайтан!

— Он ребенок! — возражал Закариа. — Это мог бы быть твой сын!

— Мой сын истинно верует! Аллах никогда не допустит, чтобы с ним такое произошло!

Услышав наши шаги, мужчины замолчали. Через секунду, я увидела на полу каньона ребенка. Мальчик в черной футболке с выцветшим на солнце медведем и потертых джинсах, лежал на полу, раскинув руки в разные стороны. Его глаза заволокла черная пелена, а из грудины, прямо насквозь, пробивались черные лианы. Зрелище было настолько жутким, что я не сразу поняла, что эти лианы вижу только я. Остальные мужчины, включая Петра, видели только ребенка, с почерневшими белками глаз и неестественно бледной для этих краев кожей.