Книга Прядильщица Снов, страница 25 – Тория Кардело

В голове всплывали обрывки статьи Агаты:

«Идеал — это не просто мечта, это цель. Нарисуйте его, создайте его в своём воображении».

Слова звенели в голове серебряными колокольчиками, обещая что-то новое, что-то настоящее.

Аля открыла глаза и коснулась карандашом бумаги. Первые линии вышли робкими и неуверенными, как первые шаги младенца. Рука дрожала. Аля уже не помнила, когда в последний раз садилась за мольберт. Но постепенно движения становились быстрее и увереннее. Она рисовала лицо — высокие скулы, изящный нос, всё то, чего ей так не хватало в реальности.

Сердце забилось быстрее. Это был не просто рисунок, а часть её самой — тайная, скрытая от чужих глаз, даже от её собственных. Она погрузилась в процесс, забыв обо всём вокруг. Карандаш скользил по бумаге, оставляя за собой тонкие, изящные линии — изящные, как у девушки из её воображения.

Пальцы двигались почти сами собой, будто древняя сила направляла их изнутри. Аля добавляла детали — густые ресницы, мягкие волны рыжих волос, падающие на плечи. Каждый штрих казался шагом к идеалу. Каждая линия — шагом из темноты к свету.

Наконец она взяла в руки кисть, окунула её в баночку с водой, а затем в краску изумрудного, как весенняя трава, цвета. Начала закрашивать платье идеальной Александры. Краска ложилась на бумагу мягко и почти нежно. Что-то внутри откликалось на этот процесс, трепетало, кричало, хотело вырваться наружу.

Она добавляла тени и блики, делая платье объёмным и живым. Потом взяла другую кисть и начала работать над волосами. У красавицы на рисунке волосы получились тоже рыжими, но гораздо более яркими, чем у Али, — насыщенными, словно огонь в ночи.

Каждый мазок кисти казался шагом к оживлению этого образа, к тому, чтобы воплотить его в жизнь, в себя саму. Внутри самой Али что-то менялось — что-то сдвигалось с места, пробуждалось, начинало дышать. Время будто замерло. Ночь, наступающая на город, недоделанные уроки, насмешки одноклассников — всё это потеряло значение.

Она не знала, сколько времени прошло — минута, час, два. Какая разница? Здесь, в этом уголке реальности, времени не существовало — только краски, линии, образы и дыхание.

Дверь в комнату открылась. Аля вздрогнула, на секунду вернувшись в настоящее, словно пробудившись от глубокого сна, и увидела папу. Он стоял на пороге, вопросительно приподняв брови; в глазах читалась смесь любопытства и озабоченности.

— Как успехи с уроками? — спросил он, заглядывая в комнату и внимательно изучая её перепачканные красками руки.

Аля обернулась и улыбнулась. Впервые за сегодняшний день — впервые с тех пор, как пересекла порог ненавистной школы с её насмешками и унижением.

— Уроки готовы, а я просто решила немного порисовать.

Папа подошёл ближе и посмотрел на рисунок. В его глазах загорелся интерес, смешанный с удивлением и гордостью.

— Ого, да ты прямо художник! Очень красиво.

Ощущение домашнего уюта разлилось по телу, как горячий чай в холодный день.

— Спасибо.

Папа провёл рукой по рисунку, словно хотел прикоснуться к миру, который она создала на бумаге — осторожно, бережно, почти благоговейно.

— У нас на работе скоро выставка талантов. Можешь нарисовать что-нибудь?

Аля мягко коснулась его руки. Его пальцы пахли табаком и еле уловимым ароматом мыла — такой знакомый, родной, папин запах.