Книга Сиротка для врага. Огонь и Тьма, страница 51 – Ульяна Чертовских

— Мариса, прекрати, — парень наконец отвернулся и потянул девушку за руку. Лицо его при этом болезненно скривилось. У меня невольно промелькнула мысль, что ему совсем не нравятся игры, в которые привыкла играть Мариса.

— Тебе повезло, выскочка, — Де Сноу злобно посмотрела на меня и отправилась следом за парнем. — Скажи спасибо Рику, — уже через плечо крикнула она.

Парочка не спеша удалилась, а я стояла посреди холла как пришибленная. “Скажи спасибо Рику”, — звучало в ушах. Так значит парня зовут Рик.

— Ирэна, тебе не хорошо? — из оцепенения меня вывел голос профессора. Я взглянула на преподавателя и, не ответив, пошла к выходу. — Ирэна, с тобой всё в порядке? — мужчина остановил меня и, взяв за плечи, легонько встряхнул.

— Да-да, — я поспешила его успокоить. — Просто немного задумалась. Всё в порядке, — я улыбнулась, стараясь придать лицу как можно более безмятежное выражение. — А куда мы едем? — увидев экипаж, который ожидал нас за воротами академии, я немного удивилась.

— Скоро узнаешь, — профессор Де Кроу умостился рядом со мной на сидении, дав команду ехать прямо по дороге.

Не знаю, сколько прошло времени. Мне показалось, не меньше часа. Профессор Де Кроу дремал, привалившись спиной к сиденью экипажа. Я поглядывала по сторонам, периодически выныривая из своих мыслей.

И тогда в столовой и сегодня в холле мне показалось, что Рика тяготит общество Марисы. Что же тогда заставляло парня терпеть эту наглую девицу. Почему-то мне сейчас хотелось, чтобы так оно и было. Вот не пара она ему! А кто же тогда пара? Мысли стремительно метались в голове, перепрыгивая с одной на другую, но неизменно все они вертелись вокруг Рика.

— П-р-р-р, приехали, — мои мысли прервал голос возницы, который остановил экипаж у старого кладбища.

Массивные, когда-то, должно быть, величественные кованые ворота, теперь покосившиеся и рыжие от ржавчины, были задушены в мертвых объятиях сухих, одеревеневших плетей дикого плюща. Они цеплялись за прутья, словно костлявые пальцы скелета, не желавшего отпускать свою добычу.

По обе стороны от ворот, на постаментах, покрытых мхом и временем, застыли две жуткие статуи. То были не скорбящие ангелы, а нечто древнее и зловещее — стражники с пустыми глазницами и искаженными гримасами, в которых читалось не предупреждение, а обещание беды. Их каменные фигуры, изъеденные непогодой, казалось, впитывали в себя последние лучи угасающего дня, отливая тусклым свинцом.

Тишина здесь была не просто отсутствием звуков — она была живой, плотной, давящей субстанцией, в которой повисало собственное дыхание. Ее разрывали лишь два звука: нервный, сухой шелест опавшей листвы, перекатываемой по земле словно невидимой рукой, и редкое, хриплое карканье вороны, невидимой глазу, но ощутимо близкой. Воздух был холодным, влажным и пахлом прелыми листьями, сырой землей и чем-то еще… чем-то древним, остывшим, словно прах.

Прямо как в самых мрачных фильмах ужасов, от которых щекочешь нервы в безопасности уютного кинозала. Но здесь не было экрана, отделяющего от этой жути. Здесь она была настоящей, осязаемой, и по моей спине, предательски и медленно, пополз леденящий мороз, заставляя похолодеть кончики пальцев.

Удивлённо вскинув брови, я уставилась на профессора в ожидании объяснений. Мой взгляд, наверное, полный немого ужаса и миллиона вопросов, требовал от него немедленных, пусть даже самых пугающих, объяснений.