Книга Ведьма, мы-же-на-ты!, страница 6 – Надежда Мамаева

Но папа учил, что тех, кто уже не жилец, нужно добивать, чтоб не мучились. Ну я и добила словом:

– …так себе.

– Ты умеешь поддержать, – саркастически заметил храмовник.

– Всегда обращайся, – великодушно разрешила я.

– В кого? – сморгнув, спросил рыжий, замерев, даже о распухшей гуле своей забыл.

– К кому, – вздохнув, пояснила я. Все же не нужно было так сильно дверью его прикладывать. Видимо, створка не только нос отшибла, но и мозги.

– А-а-а-а, – выдохнул рыжий и тут же воспользовался предложением: – Тогда обращаюсь с предложением посетить сегодняшнюю мессу.

– Боюсь, если я приду, будет хуже, – приподняв бровь, ответила я и пояснила: – Досточтимые горожане будут разочарованы, что богомерзкая колдовка не только вошла в храм, но и вышла из него живой. И ваш авторитет упадет еще ниже. И богов, кстати, тоже.

– А вы точно выйдете живой? – с печалью вопросил дланник.

– Если меня не будут пытаться поднять на вилы, а станут уповать исключительно на кары богов, то да, – заверила я.

Преподобный опечалился еще сильнее, горестно вздохнул, но таки согласился, что непогрешимостью веры рисковать не стоит, и отчалил. Правда, перед этим попросил залечить ему раздувшийся нос.

Я же, глядя на красную, распухшую гулю, сжалилась и, лишь ехидно поинтересовавшись, к какой категории грехов относится просьба духовника к ведьме о помощи, призвала магию.

– Быть здоровым не грех, а естественное желание человеческое, его природа, – возразил рыжий и, плутовски глянув на меня, добавил: – К тому же я учился в столичной духовной семинарии, а там отношение к магам куда проще…

Я лишь усмехнулась на это заявление. Ну наглец… Но за нос таки взялась. Как говорится, сама сломала, сама вылечила…

О том, что так поступила, поправ правила ведьминского кодекса, я пожалела уже к концу седмицы. Но до этого момента в таверне случилось кое-что еще. Вернее, кое-кто.

Побудка жрецом вышла ранней, так что я решила доспать и, как истинное зло, пробудилась ближе к ночи. И под вечер решила позавтракать отвергнутой дланником колбасой, а затем и начать уборку.

Бытовые заклинания не были моим коньком, но навыков, чтобы навести хотя бы подобие чистоты, рассчитывала, что хватит.

Встав в центре зала на первом этаже, я размяла пальцы и собрала их в щепоть, призывая дар. Простенькая матрица заклинания сорвалась в свой полет. Столы и стулья начали светлеть, у пола, покрытого многолетним слоем грязи, стало можно различить отдельные доски.

А в центре, между двумя столами, стал расти серо-бурый ком. Да такой, что мне после понадобилась лопата, которой я, действуя на манер лома, выкатила этот шар во внутренний двор. Применять чары к и так уже собранной магией грязи побоялась: все же заклинания хоть и простые, но предел прочности у них небольшой. Если одно из них случайно заденет второе – начинай все сначала. Да и резерв у меня не бездонный. А окна опять же сами себя не помоют… но уже завтра.

А новый день начался уже традиционно – со стука.

Зевая, я спустилась в зал, когда в дверь истошно колошматили. Неужели преподобный что-то забыл? Или вновь решил попытать счастье? Авось на этот раз соглашусь погреться…

С сомнением я открыла дверь и увидела на пороге новое, еще не поправленное дверью лицо. Оно было одутловатым, с бисеринками пота на висках и смотрелось в центре пышного воротника-горгеры словно кочан капусты, лежавший на тарелке.