Книга Ведьма, мы-же-на-ты!, страница 67 – Надежда Мамаева

Когда пепельный опустился на кровать, а я присела на край той с принесенным из моей комнаты лекарским кисетом, то возникла еще одна неловкая пауза.

Рангер лежал на своей постели без рубашки и ждал… Но, кажется, вовсе не того, что я начну аккуратно разрезать шелковые нити и вытаскивать их пинцетом. Мои же руки между тем начали действовать сами собой. Уверенно и привычно.

Сколько раз так я помогала маме снимать швы с отца, да и с других наемников из гильдии. Вот только в сердце все росла тревога. Да и моя тьма, недовольно клокотавшая внутри, душевного спокойствия не добавляла.

Рангер же молчал. Его губы были сжаты, лицо сосредоточено. Словно он терпел из последних сил. Хотя я точно знала: процедура неприятная, но не более. Да и к тому же, когда вытаскивала из мужа проклятие, Рану было куда больнее. Однако он лишь стискивал зубы. А сейчас…

– Изи! Я так больше не могу! – выдохнул пепельный, и пинцет в моей руке замер.

– Больше не тянуть? – спросила я, имея в виду последнюю оставшуюся нитку.

– Да, – надсадно произнес Рангер. – Я устал тянуть и ждать. Поэтому, раз уж все решил касательно нашего брака…

Мой палец коснулся мужских губ, не дав им договорить.

Я сглотнула. Ну вот и все…

– Ран, я дам тебе развод, – слова дались тяжело. – Обещаю. Хочешь – прямо сегодня. Но у меня есть одно условие…

Я уже было собралась с духом сказать: «Хочу, чтобы мы провели с тобой ночь».

Но пепельный опередил меня: поцеловал палец, запечатавший его уста, а за ним и всю руку, – и произнес:

– Хоть тысячу условий, ведьма, я на все согласен.

А затем пепельный рывком сел и поцеловал меня. Мужские руки обхватили мой затылок. Губы жадно впились в губы.

Не знаю, чей голод был больше – мой или пепельного. У нас словно прорвало все заслоны. И лавина, что хлынула, сметая их, поглотила нас обоих под собой. Безумие. Страсть – дикая и необузданная. Такая, которая заставляет забыть о том, что тебе нужен воздух, да и вообще что-то в этом мире, кроме рук, которые сейчас ласкают, губ, которые касаются, кроме сердца, что бьется в унисон с твоим.

Я не заметила, как задралась моя юбка, как начала расползаться шнуровка и оголилось плечо. Но тут из зала раздался истошный визг.

– Помогите! – кричала Маук отчаянно, как только может человек перед лицом смерти.

Ее голос тут же оборвался, но он, словно хлесткая пощечина, вернул меня в эту реальность. Я соскочила с кровати, а Рангер, еще мгновение назад сидевший на своей постели, оказался не только на ногах, но и с мечом в руках. Он первым ринулся к лисичке.

Я помчалась вслед за мужем, наплевав на его рык: «Оставайся тут!»

Платье сползало, подол путался, но мне на это было плевать. Когда вылетела в зал, в руке уже был готов вспыхнуть пульсар. Каких-то несколько мгновений, и он… Но у меня не оказалось ни единого мига.

Головорез из банды, что ворвалась в трактир, опередил – метнул клинок в нас с пепельным. Времени, чтобы уклониться, не было. Только дернуться вбок, что я и сделала. Вот только Рангер, в отличие от меня, даже не попытался увернуться. Вместо этого он каким-то невероятным рывком вскинул меч и отбил лезвием летевшую сталь. А я ударилась плечом о косяк и тут же услышала злой рык мужа:

– За спину! Быстро!

Это был такой знакомый мне тон. Точно так же рявкал на меня отец в моменты опасности, хватая за шкирку и закидывая позади себя. Не знаю, то ли эти воспоминания, то ли уверенность в пепельном заставили подчиниться. И даже своенравная ведьмина суть на это и не подумала возражать.