Книга Моё пушистое величество 2, страница 120 – Алиса Чернышова

Они никогда не имеют значения.

— Ах, студентка Брэндт, — заговорила матушка Белинды, и тон её стал холоднее вечной мерзлоты. — Вас ещё не исключили?.. Хотя, разумеется, Лора не позволила бы вас выгнать. Она же у нас за всё хорошее, в том числе за прощение… Почему бы вам не пойти сейчас за четой Найделлов, милочка? Я уверена, ваши добродетели будут рады услышать от вас слова утешения.

Ауч.

Ладно, теперь мне хоть немного стало понятно, откуда и у чего растут ноги.

Между тем, Ван-Ван стояла, опустив голову, молчала, но и не уходила. Её руки слегка подрагивали.

Я отметил, что кабанодева набирает воздух в рот, несомненно, для тирады. Насколько я успел её узнать, если позволить ей высказаться, то лорд и леди Алото точно пожалеют, что вообще её спасали… Шийни, к счастью, успела раньше.

— Госпожа Алото, право, я почти уверена, что супругам Найделл следует отдохнуть в одиночестве после такого утомительного дня. Не думаю, что отправлять кого-либо за ними разумно.

Матушка Белинды поджала губы. Её фамилиар, нынче имеющий форму камышового кота, посмотрел на меня с очевидным убийственным намерением.

Ха! Ты хочешь драться, морда песочная? Этот непревзойдённый тебя даже с магией побьёт!..

— О, — матушка Белинды тут же улыбнулась одновременно покровительственно и извиняюще. Мы с фамилиаром переключили внимание на разговор. — Леди Канн, прошу, не поймите ситуацию неправильно; вы просто не знаете контекста.

— Никто не знает, не в полной мере, — ответила леди Шийни с лёгкой улыбкой.

— Может быть, но в данном случае всё просто. Эта девчонка, — небрежный кивок в сторону Ван-Ван, — не должна быть здесь. Её поступление в Академию Фамилиаров — чистой воды фаворитизм и махинации.

Отец Белинды вздохнул.

— Дорогая…

— Нет, и знать ничего не хочу! Леди Канн, вы должны понимать, что вот эта вот Ванина Брэндт — преступница, и поверьте, такие тенденции не исправляются. Из-за неё моя дочь пролежала несколько дней с сильнейшим жаром, в бреду и полусознании. При этом родители моего мужа — не маги, они обычные люди, и лекарь, который работал в их городке, не мог сделать ничего. Меня выдернули посреди полевых испытаний, сообщив, что моя дочь умирает! Как вы думаете, что я испытала по этому поводу?

Ох, вот оно что.

— Мне сложно представить, если откровенно, — ответила Шийни задумчиво.

— Вот именно! И потом, благодаря протекции Найделлов, эта преступница оказалась не в тюрьме для магов на три года, как должна была (для чего якобы слишком молода), и даже не на улице, а здесь, в стенах этой Академии! Вы можете себе представить?

Леди Шийни склонила голову набок.

— Вполне могу. Сама иногда имею дело с глупостями своих малолетних учеников. Они очень часто совершают ошибки, особенно на границе между взрослением и детством. Это иногда бывает сложно оставить в прошлом. Но я не сомневаюсь, что такие разумные люди, как вы, отлично справились с этим.

Я мысленно усмехнулся.

Ну да, ученики внутреннего круга Паучьего Ордена должны быть сиротами или порвать связи со своей семьёй. Но во внешний круг иногда принимаются не только сироты и дети бедняков, но и дети из вполне себе обеспеченных родителей. Собственно, последние какое-то время почти штурмовали орден, потому что считается, что обучение в нём даёт лучшую базу для высоких штудий, культивации, магии и искусства. Чем больше леди Шийни отказывалась, тем больше становилось попыток, пока нам с ней не удалось договориться: поморочив друг другу голову, мы сошлись на том, что она принимает раз в пять лет десяток детей, которых я лично к ней направлю. После обучение в Ордене Паука стало мероприятием для детей отличившихся чиновников, эдакой формой награды (и иногда наказания). Так что, спустя какое-то время Паучьему Ордену в принципе (и, в особо тяжёлых случаях, Шийни в частности) всё же пришлось иметь дело с родителями молодых избалованных господ, которые любят своих чад и заботятся о них. Что в целом, конечно, замечательно, но… Ну как не вспомнить?