Онлайн книга «Гол под Новый год»
|
– Приехали воспитывать? Нотации читать? Так опоздали… – грубости лезут из меня, как говно из толчка после дрожжей. – Да нет, Костик, я как раз наоборот, послушать приехал… Добрый человек, сделай нам, пожалуйста, чёрного чаю с лимоном и сахаром и пару кусочков торта шоколадного, – вежливо просит пожилой человек. Как в детстве… Фёдор Иванович часто приглашал детей в гости. Ирина Дмитриевна – жена тренера, пекла шоколадный торт и заваривала чёрный чай с сахаром и лимоном. Мы сидели за тесным столом в крохотной и уютной кухне и делились с наставником всеми секретами, мечтами и горестями. – И водочки тоже налей. Выпьем за встречу, Костик? Виктор одобрительно кивнул бармену и незаметно растворился в толпе, оставив нас наедине. Казарин сразу понял, кто этот человек и решил не мешать доверительной беседе. Тренер лихо замахивает стопарик и тепло смотрит на меня: – Рассказывай, Сагаев, – тихо сказал Фёдор Иванович, придвигая торт и чай поближе ко мне. Взяв дрожащими руками вилку, отламываю первый кусочек. Треск Непроницаемый барьер, которым я загородился от близких, покрывается первыми трещинами. Второй кусочек следует в рот по маршруту паровозика. Треск-Треск Прочные стены покрываются ветвистыми узорами, ходят ходуном под «давлением» тактичного молчания и тёплого взгляда родного человека. Треск-Треск-Треск Третий кусочек полностью разрушает преграду. И я выпаливаю Фёдору всё, что тяготит сердце и отравляет душу. Слова рваными потоками льются сами собой. Я раз семь менял нить повествования, прыгал с одной проблемы на другую и говорил, и говорил, пока не дошёл до самого дна чёрной пропасти: – Я понимаю, что тону… Но не уверен, что хочу выплывать… Точнее, не знаю как. Только тренер поймёт меня… Только он знает, каково это – жить чем-то и потерять это… Комлев когда-то сам был выдающимся футболистом, но неосторожное падение завершило карьеру советской звезды. – Что мне делать? – риторический вопрос слетает с губ. Надо же… Мне будто снова десять и пятнадцать, я приехал на каникулы в родной городишко и сижу на уютной кухне Иваныча и жалуюсь на тяжёлые тренировки в Спартаке. Только вот торт не тот… С отвращением отставляю недоеденный кусок. – Согласен, Костик, пирог дрянь, не то что у моей Ирочки. Теперь уж и не поедим такой… – мягко ворчит дорогой человек. – Почему? – Так умерла Ирина Дмитриевна, два года, как похоронил. Чувствуя себя конченным мудлом, тыльной стороной стираю невольно выступившие слёзы с лица: – Простите… Соболезную… Вот дебил, у человека горе такое случилось, а я здесь со своими соплями… – Спасибо, дружочек, спасибо, – помолчав несколько секунд, седой добряк продолжает, – Я не знаю, что тебе делать, Сагаев. Хилые ростки надежды, не успев распуститься, вянут, замёрзнув на корню. Никто не знает… – Мне нечего сказать… Это твоё испытание и только ты можешь найти свой путь. У меня только одна просьба. – Бросить пить и взяться за ум? – голос звучит уныло, даже мудрый тренер не может мне помочь. – Нет, я реалист, Костик. Иди домой и ложись спать, завтра заеду за тобой рано утром. Хочу кое-что показать. Выполнишь? Недовольно сморщившись, киваю. – Вот и славненько. До завтра, Сагаев. Утро следующего дня А-а-а-а! Видеодомофон благим матом орёт на всю квартиру, разрывая похмельный разум на крохотные куски. Хоть я и остановился, как просил Иванович, но до этого всё-таки успел засандалить целую бутыль отменного вискаря. |