Книга Секреты Примроуз-сквер 1, страница 105 – Татьяна Лаас

— Мне тоже страшно, Рыцарь. Зачем ты следишь за эль фаолем?

— А ты зачем следишь? — вопросом на вопрос ответил Рыцарь.

— Я слежу, чтобы защищать. А ты?

— По-моему, очевидно, чтобы ради того же — защищать. Для этого и придумали Дубовых листков. Только ты как-то выборочно его защищаешь. Тут защищает, тут нет… Я так не умею.

— На Примроуз-сквер нынче не попасть.

Рыцарь пожал плечами:

— Было бы желание — попасть можно куда угодно!

Забияка нахмурился, но ничего ответить не успел — Йен пришел домой.

***

Иногда хотелось простого — выспаться. В честь выходного дня Йен позволил себе поваляться в постели подольше. Все равно Кеннет раньше вечера не соберет нужные сведения о вернувшихся слугах Шейла. Йен мысленно поблагодарил небеса, что для него времена с единственным выходным днем закончились вместе с повышением до инспектора.

Судя по теням, время перевалило за полдень — все-таки два дня почти без сна легко не даются даже нелюдям.

В доме было тихо, даже на кухне, что удивляло — все же Забияка трудный в общении, его сложно переубедить. Йен, подгоняемый холодом, быстро оделся в домашнее — натянул штаны поверх нижней рубахи, поправил кожаные помочи и надел кардиган — иногда военные придумывают замечательные вещи, способные не только убивать. Замерев перед зеркалом, он причесал все еще короткие волосы и рукой провел по заросшему подбородку — надо бы побриться, хотя… Забияка вполне переносил такой его вид, Рыцарю тоже ничего не было страшно после его двух попыток помыться на кухне — уговорить воздушников удалиться из теплой кухни было невозможно. Ничего, перенесут, да и прачка, приходящая в храмовый день за бельем, была привычна ко всему.

Йен спустился вниз, на кухню, удивленно застывая — воздушников тут не было, зато на столе стояла тарелка, накрытая салфеткой. Пахло горячей кашей. Влияние Рыцаря на Забияку было просто неоценимо.

Йен быстро позавтракал и собирался уже отправиться искать своих воздушников, как в парадную дверь постучали. Решив, что это прачка пришла пораньше, Йен направился к двери, замирая на открытом пороге.

Самообладание удалось сохранить с трудом. Улыбка позорно сбежала, а когда напуганная и явно растерянная Аликс поздоровалась с ним, ушли и последние остатки надежды. Если иногда, глядя на Алиш, можно было мечтать о чем-то совсем невероятном, то сейчас надежда погибла с шумным треском. Красивая, элегантная, одетая по последней моде, нереальная и очаровательная она была чужой тут в неприкрытом царстве бедности, разглядывая дом с нескрываемым ужасом. Дощатый некрашеный пол, который раз в неделю чистила поденщица, старые продавленные кресла — такими они достались от прежнего хозяина, которому не повезло задержать оплату, черный зев камина, который никогда не разжигали в целях экономии… И он сам, притворяющийся лэсом, потому что где-то на верхах решили, что к полицейским следует обращаться вежливо, иначе их не будут уважать. Йен нервно одернул кардиган и признался самому себе — он нир, который, как упрямый таракан, забрался на самый потолок его класса, и дальше путь ему закрыт. И мечтать о чем-либо ему нельзя. Его от падения вниз защищает всего одна заработная плата — именно столько внесено за дом, как раз до конца года. Не будет у него работы — уже через месяц он легко пополнит многочисленную армию нищих.