Книга Шелковый рай, страница 168 – Виктория Серебрянская

Не знаю, сколько длилось это ужасное состояние. Мне показалось — целую вечность. Но постепенно боль уменьшилась до почти терпимой. Пелена в глазах рассеялась. И я разглядела перекошенные от ужаса лица склонившихся надо мной Марка и Кристиана. А потом в уши ворвалось надрывное:

— Лина!.. Энжелин, не смей умирать!..

Каждый, даже самый крошечный вздох, мне давался с такой болью, что не то, что говорить, дышать не хотелось. Но я все же нашла в себе силы и тихо выдавила:

— Я жива. Правда… не знаю… как…

Меня поняли. Марк отвернулся. Кристиан нехотя ответил, но отвел в сторону глаза:

— Это Кьелл… Он… Медики уже в пути. Вам помогут.

Голос Кристиана звучал хоть и чуть сдавленно, но спокойно. Вот только меня почему-то словно раскаленным ножом полоснули внутри. Даже собственная боль забылась, исчезла:

— Крис, помоги мне сесть.

У Кристиана удивленно расширились зрачки. Однако он не стал со мной спорить и, взяв меня под мышки, аккуратно посадил. Сзади меня тотчас подпер своим телом Марк, давая возможность опереться на него и хоть немного расслабиться.

— Где Кьелл? Я хочу его увидеть!

Кристиан промолчал. Но указал глазами рядом со мной. Я перевела взгляд и буквально захлебнулась от ужаса. Стало понятно, что медиков Кьеллу не дождаться. Жизнь стремительно утекала из него через дыру в боку. Рядом с Кьеллом на дороге темнела огромная лужа быстро свертывающейся крови. Парень дышал рвано, через раз. Черты его лица заострились. Кожа приобрела неприятный восковый оттенок. Даже мне, не медику, было понятно, что это конец.

Кьелл с трудом облизнул пересохшие губы и слабо мне улыбнулся:

— Живая… хорошо… я успел…

Я испуганно дернулась в его сторону, чтобы закрыть ему рот рукой. Но собственное тело полоснуло такой болью, что я захлебнулась воздухом и застонала. Кьелл помрачнел. И я поспешила его утешить:

— Это ничего. Упала неудачно, ушиблась. Но это не страшно. Медики все быстро залечат. А ты не говори, береги силы.

От страха за чужую жизнь фраза прозвучала так, словно у меня ничего не болит. Кьелл усмехнулся:

— Теперь это… не важно… я мечтал… стать твоим… но понимаю… мне нет места… в твоей жизни…

Резко отвернулся в сторону Кристиан. Но я успела заметить жалость на его лице. В поле зрения появились Мирайя и Лежиная. Первая смотрела хмуро. Вторая — с настороженным любопытством. Словно кумушка-сплетница, а не член Совета.

Решение созрело внезапно. Я дотянулась и взяла в свои руки холодеющую ладонь Кьелла:

— Я, Энжелин Дэвис эр Дори, беру тебя, Кьелл, своим третьим мужем в присутствии членов Совета и других свидетелей. Как и положено законом Эренсии.

В голубых глазах парня вспыхнуло радостное недоверие. А потом на обескровленных, почти прозрачных губах расцвела самая настоящая улыбка счастья:

— Моя госпожа… я весь твой…

Кьелл не смог закончить фразу. Внезапно его тело сотряс жуткий кашель. На губах выступила алая пена. А потом сведенное судорогой тело дернулось и застыло. Только голубые глаза невидяще смотрели в небо.

Долгое звенящее мгновение над нами висела ничем не прерываемая тишина. А потом меня осторожно обняли руки Марка:

— Ты молодец, Лина, все правильно сделала. Он мечтал стать твоим мужем, зная, что этого никогда не будет, и надеялся хотя бы попасть к тебе в гарем. Ты осуществила его самую заветную мечту. Кьелл умер счастливым.