Книга Василиса Предерзкая, страница 100 – Маргарита Блинова

Она радостно заржала, прибавила ходу, высоко подпрыгнула и, точно лиса, мордой вниз нырнувшая в сугроб за мышкой, по самую шею погрузилась в черное нутро норы, куда за секунду до этого нырнул пушистый воришка. Не ожидая такой подставы, я вылетела из седла. Испуганной ласточкой пролетела несколько метров, сбив парочку головок одуванчиков, шмякнулась на живот и проскользила так еще немного, оставив после себя примятую просеку.

«Это конец», – пронеслось в голове.

– Василиса! – раздалось встревоженное многоголосье мчащихся на выручку друзей.

«Нет, – мысленно исправилась, не в силах собрать конечности в кучку и подняться. – Это позор».

Но первой до меня добралась не взволнованная команда, а неугомонная Беся. Лошадка обошла мое поверженное тело по кругу, остановилась возле головы и деликатно заржала, привлекая внимание.

С трудом приподняв голову, я встретилась взглядом с белоснежным песцом, которого Беся держала за шкирку. Загнанный зверек тяжело дышал, свесив язык в сторону. Хвост понуро болтался между поджатых задних лап. Передние трепетно прижимали к груди голубой камень размером с куриное яйцо.

– Беся, ты… – Я подняла взгляд чуть выше и закончила мысль: – Ты такая умница.

Лошадка горделиво приосанилась.

Со словом «сарказм» она не была знакома.

* * *

– Васька, ты жива? – спросил склонившийся надо мной Демьян, послушал страдальческое кряхтенье и развернулся к Ивану: – Дележ конспектов откладывается, она в порядке.

– Да блин! Васька, что за подстава? – показательно расстроился приятель, а я так возмутилась, что приподнялась на руках и оказалась в цепком захвате профессиональной лекарки.

– Ты ничего себе не сломала? Пошевели пальцами рук… Отлично! А теперь пальцами ног…

– Аленка, я ж в ботинках!

– Замечательно, – просияла подруга, – значит, обошлось без сотрясения.

– Было бы чему сотрясаться… – вздохнула ёжка, а Володар глянул с молчаливым неодобрением в глубине синих глаз и направился к Бесе.

Лошадка фыркала и пятилась, не желая расставаться с законной добычей. Песец придушенно верещал. Ему вторил глава разбойничьей шайки.

– Казна! Моя казна… – страдал Соловей, баюкая в ладонях голубой камень.

Одноглазый разбойник сочувственно похлопывал своего атамана по спине и пытался быть оптимистом:

– Ну-ну, ваша светлость, не надо так убиваться. Подумаешь, один камушек украли. Так ведь нашли уже!

Но Соловей продолжал посыпать голову пеплом и причитать, что его обожаемая казна лишилась своей неприступности и пала от лап какой-то пушистой крысы.

Крыса возмущенно дрыгала лапами и орала, что она, то есть он, вообще-то чистокровный песец. Еще и братец наш меньший, а порядочные люди с родственниками так не обращаются. На что Демьян просил показать ему «порядочных людей», а ёжка кровожадно предлагала пустить воришку на воротник.

– Слушайте, ну чего вы все на меня взъелись? – хныкал окруженный людьми песец, продолжая висеть в зубах Беси безвольной тряпочкой и трогательно прижимая к груди свой шикарный белый хвост. – Я зверь подневольный, что прикажут, то и ворую!

Я с трудом встала, отряхнула прилипшие пушинки сбитых в полете одуванчиков и строго глянула на воришку.

– Кто приказал тебе стащить рясны у Морозовой и выкрасть камень из казны Соловья?

– Я ничего вам не скажу! – ушел в несознанку пленник.