Онлайн книга «Клевые»
Чужой, удушливый город Антон никак не мог признать и мстил ему и москвичам за свое вынужденное здесь пребывание. Он дразнил, обзывал, избивал своих сверстников. Стрелял из рогатки в милиционеров и дворников. Устраивал пакостные козни учителям. И ни с кем не хотел дружить. Вот и теперь сидел под окном, как подброшенный в чужой двор щенок, заблудившийся в своих бедах и собственной судьбе. Он и не услышал, как на кухне понемногу стих спор. Взрослые уже не ругали пацана, а говорили о чем-то, смеясь во весь голос. Антон не знал, что Егор пообещал заняться им. И найти ключ к осиротевшей душе мальчонки. Учительница ушла незамеченная Антоном. Его увидел Егор, высунувшийся в окно. И позвал в дом. — Тебя опять с уроков вышибли? — спросил хмуро. Антошка внутренне сжался. Ждал брани, моралей, может, даже оплеуху отвесит на правах хозяина этот серый мужик. И мальчишка молчал. Знал, если их выкинут из дома, жить будет негде. Так говорила мать, потому приготовился стерпеть все. — Иди умойся и живо к столу! — потребовал Егор. А сам вполголоса разговаривал с Лидией. Когда Антошка сел к столу, Егор встал и сказал бабе: — Покорми сына! А ты, Антон, если будет настроение, зайди ко мне. Я пойду прилягу… Антошка долго крутился возле двери Егора. Но вернувшиеся из магазина Антонина и Серафима засыпали мужика обновками, долго заставляли примерять каждую и не торопились уходить. Они радовались тому, что Егор сегодня хорошо поел и даже сумел самостоятельно побриться. — В таком цветнике не хочется быть обезьяной! Поневоле в мужики лезешь! — отшучивался тот, смеясь. — Ты один на весь дом мужик! Хозяин! Скорей поправляйся! Бери все в свои руки! — говорила Серафима. — Отдыхай! Не спеши впрягаться в лямку! Вылечишься, оглядишься. Не рви пупок! Домашний хомут мы и без тебя потянем! — успокаивала Антонина брата, выходя из комнаты, и чуть не столкнулась с Антошкой. Тот, не ожидая приглашенья, юркнул в двери, предполагая, что бабы успокоили, обрадовали мужика. И он не будет ругать его, Антона, за шкоду в школе. — Колись сам, за что сегодня выперли? — спросил Егор, едва мальчишка появился на пороге. — Ничего особого! Пустяк сущий! — мялся пацан, вглядываясь в лицо человека, пытался угадать, успеет он выскочить в окно от оплеухи или нет? — Оттрамбовал кого-то? — спросил Егор. — Нет! Клянусь Одессой, никого не тыздил! — выпалил Антон. — Облаял училку? — Ни словом! — Спер что-нибудь? — Да нет же! — Тогда что отмочил? — удивился Егор. — Училку по истории учил летать! Пугачи с карбитом под ножки стула поставил. — Ну и что? — Ох и рванули они классно! — вспомнил Антон не без радости. — За что ты ей устроил пакость? — Она меня недоразвитым назвала. Одесским дном и пошляком! И хамом! Я ей еще трижды отплатить должен. — Она живая осталась? — Оглохла малость. К утру пройдет. Но от меня не отделается! — пообещал Антон, сцепив кулаки. — Она же баба! Стыдно нам, мужикам, с ними воевать! А мстить — вовсе паскудно! Что с них взять! Разве в Одессе так поступали? — Так то в Одессе! Здесь — Москва! Там бабы свое место знают и не наезжают на мужиков. Ни на молодых, ни на старых! — Бабы везде одинаковы, хоть там, иль здесь! Не позорь портки! Мужиком надо оставаться везде! Иначе испаскудишься вконец! Потеряешь имя, потом совесть, а там и званье. Земля слухом пользуется, секи, кентыш! Напишут в Одессу, чем ты тут отличился, за что вышвырнули, как там отмажешься? Усек или нет?! В Одессе тебе проходу не станет, что ты, мужик, на старой бабе отрывался! Завязывай! Недостойно такое тебя! Антон кивнул, подумав. — Баб не унижай! Будь училка или одноклассница, не высмеивай! Допри, не к лицу мужику слабого обижать. Равного себе или верзилу с катушек снять, это дело. А довести до мокроты бабу — подло! — Это бабы слабые? Да ты их не видел! Знаешь, какие телки в нашем классе пасутся? Они тебя вместе со мной в буферах вместо медальонов спрячут, и не вырваться нам оттуда! Училки против них — недомерки! Вон моя соседка по парте! Как села с размаху и мне на колено половиной задницы плюхнулась. Я целую неделю ногу за собой волок. — От того она мужиком не стала! Ты — слабак! Ее вины нет в том! Они еще долго спорили. Но, уходя, Антошка пообещал, что не станет больше хулиганить в школе. Едва Антон вышел из комнаты, Егор лег в постель, почувствовал себя плохо, решил отлежаться до вечера, дать покой уставшему, ноющему телу. Но кто-то постучал в двери, громко, требовательно, нахально. Егор не успел раскрыть рот, как в комнату вошел человек в милицейской форме. Он по-хозяйски огляделся, присе;л на стул, стоявший напротив койки и заговорил: — Я участковый! Говорят, вы с прежним не ладили? — уставился в лицо мутным взглядом. Егор не ответил. Промолчал. — Когда вернулись домой? — Вчера… — Завтра придете в отдел с документами! Сами знаете для чего! — Ползком что ли возникну? Иль не видите? Не смогу прийти! Инвалид теперь! — Где документы из зоны? — Вон, на столе лежат… Участковый внимательно читал каждую справку, рассматривал на свет всякую печать, с подозрением поглядывал на Егора. Тот лежал молча. Наблюдал. — Это кто ж тебя так уделал, что враз на вторую группу инвалидности влетел? — поинтересовался участковый. — Там, в справках все есть, — коротко отозвался человек. — Сами знаем, как эти справки делаются, да еще в зоне, — ухмыльнулся гость. Но мужик не отвечал. — А ваши подельщики где? Живы? — Не знаю… — Разве не в одной зоне отбывали? Как я слышал, всех троих увезли на Сахалин в одной клетке… Егору не хотелось говорить с непрошенным гостем. Но тот словно не понимал. — Не знаю, что с вами делать? В Москве с такой статьей прописать не сможем. Нам велено очистить город от криминальных элементов. А значит, надо вас выдворить из Москвы. Не место здесь таким, — говорил участковый, явно провоцируя скандал. Егор разгадал игру гостя, но не поддержал. Терпел молча. — Так что делать будем? Придется отправить вас в провинцию! В глушь. Где вы не будете представлять опасность для окружающих, — остановился перед постелью. — Десяток лет там поживете, как на карантине. И если все будет без нарушений, обратитесь с ходатайством в министерство. Может, тогда разрешат жить в Москве. |