Онлайн книга «Клевые»
— Ты от его папаши держись подальше. На всякий случай! — предупредила старуха. — Зачем? Он тоже в мои хахали попал. Ничего чувак! Правда, слабоват в яйцах. Воробей! Хотя с виду — бык немецкий. Оттого его жена бросила. К другому ушла. И сына оставила. Сказала, что ребенку с отцом лучше будет. Сама с другим спуталась. И живет. Иногда навещает сына. Но возвращаться не думает. Хотя тяжко ей приходится. В двух местах работает. Все сама тянет. Здесь — забот не знала. Но, видать, не все в сытости. Есть что-то другое. Она вторым мужем не нахвалится. Он и ласковый, и внимательный, и заботливый! Аж в рыло ей дать охота! Мальчишку на кобеля променяла! И при сыне, при его отце хвалит взахлеб какого-то козла! Во! Падла! Видать, не знала, что такое без матери дышать? Я б вот этих сук своими руками вешала! Не можешь вырастить сама — не рожай! — загорелась в глазах злоба, девку трясло. — Ты ее видела? — удивилась старуха. — Разумеется. Меня представили приятельницей семьи. И эта баба даже не удивилась ничему. Хотя! Сейчас никого с толку не собьешь этим. Да и попробовала бы она разинуть пасть! Я нашла бы, как заткнуть ее! И чего это я с вами разоткровенничалась? Зачем свои заботы, как лапшу на уши, вам повесила? Их и без меня хвата ет у всех! Только успевай из них выкручиваться! — вскочила со стула. Загасив окурок сигареты, пошла спать. Утром, едва девка вышла из комнаты, Антонина сказала, что ее уже ждет клиент. И Юлька, наспех проглотив кофе, выскочила из дома, даже не оглянувшись на Егора, вздохнувшего с откровенным облегчением. Юлька бежала к метро. Запыхавшись, вскочила в электричку. Не оглядываясь на пассажиров, достала карту, посмотрела, сколько остановок ей предстоит проехать. И, успокоившись, присела на освободившееся место. — Потише плюхайся! Иль не видишь, куда мостишь свою костлявую задницу? Прямо на колени! Не знакомясь. Во, крутая! — увидела искаженное болью лицо молодого парня. Тот осторожно сдвинул ноги. Сцепленные зубы скрипнули. В другой бы раз паскудница взорвалась фонтаном брани. А тут жаль стало человека, устыдилась своей неловкости. И чего с нею не случалось никогда, тихо извинилась. У попутчика лицо просветлело. Он повернулся к Юльке, ответил неожиданно: — В другой бы раз не отпустил бы! За награду счел. Такую девочку согнал! Прости, сестричка! Война окалечила! Вот заживет — встретимся! И поговорим с тобою уже о другом! — мелькнули в глазах озорные искры. — О чем будем говорить? — спросила Юлька. — О любви! О жизни! — О любви?! — усмехнулась Юлька. — Эх, сеструха! Только на войне понимаем, чего стоит жизнь и чем надо в ней дорожить. А жизнь без любви, как птица без крыльев, как солнце без тепла! — Неужели у тебя нет никого? — удивилась Юлька. — Была, да не дождалась. Вернее, как узнала о протезе, вмиг за другого замуж вышла. За целого. За гражданского, какой пороха не нюхал, все на месте, все при нем. А я один! С мамкой старенькой! Вообще, она у меня молодая была, до тех пор, пока не узнала, что я в Чечне! Ожидание состарило. Вот если бы девушки умели ждать, как матери! Может есть такие, но мне не повезло, — вздохнул горько. И, взявшись за костыли, встал. Он оказался на голову выше Юльки, широкий в плечах. Улыбнувшись белозубо, глянул на выход. — Позвони когда-нибудь! Запомни номер! Меня Костей зовут! Вижу, хорошая ты девчонка! Может, тебе не будет скучно со мной? — шагнул из электрички и приветливо помахал рукой вслед. Юлька записала номер телефона, имя. Не придав особого значения этой встрече, мимолетному знакомству в вагоне. Хотя парень запомнился ей и понравился своим простодушием, доверчивостью. Она торопилась к клиенту. А в ушах все стояли слова человека об умении ждать и любить… О Косте она забыла, едва встретившись с клиентом. Но поздним вечером, возвращаясь домой, полезла в сумочку и наткнулась на номер телефона, имя случайного знакомого. И снова вспомнился попутчик. Она позвонила ему совсем поздно. — Не разбудила? Добрый вечер! — Как хорошо, что позвонила! Я весь день думал о тебе! — Уж не влюбился ли? — зубоскалила Юлька. — Во всяком случае, ты мне запомнилась! — А многим это говоришь? — Тебе — второй! О первой рассказал. — Чем занимался, Костя? Спал уже? — Нет. Я поздно ложусь. А теперь работаю. — Где? — изумилась и не поверила Юлька. — Дома работаю! — А что делаешь? — Рисую… — Баксы? Иль марки? — рассмеялась звонко. — Тебя, — послышалось тихое, как шелест травы, как голос тихой реки. И Юльке стало неловко за свой вопрос и неуместный смех. — Меня рисуешь? — плюхнулась на стул от удивления и растерянности. — Да. Я художник. Потому работаю дома. Еще нет у меня мастерской. Но я очень постараюсь… — А почему меня рисуешь? — Я давно задумал экспозицию. В ней хочу рассказать всему миру, что пережито на войне, я ее не просто видел, перенес, она через сердце прошла. Мое и матери. Не один выстрадал. Друзья там остались навсегда. В память о них. — А я причем? — не поняла Юлька. — Я долго искал подходящий типаж девушки. С грустными глазами, с горькой усмешкой, но стремительную, смелую, способную защитить и отстоять свою любовь, наперекор самой смерти пойти! Мне кажется, я нашел! Юлька слушала завороженно. Ей так хотелось, чтобы Костя говорил подольше. — Знаешь, Юленька, многих ребят любовь от смерти спасла. Они чудом выжили. На удивление врачам, врагам, судьбе… Может, и меня для встречи с тобой обошла пуля. Не решилась убить… Я верю в судьбу. А ты? — Я тоже! — Ведь не бывает случайных встреч? Ты тоже так думаешь? Юлька вспомнила множество клиентов. Покраснела, промолчала. — Я готовлюсь к выставке своих работ! Буду счастлив, если со гласишься взглянуть на них раньше всех. Мне очень дорого твое мнение. — Я ничего не понимаю в них! — созналась Юлька честно. — Художника, верней, его работы, не разумом — сердцем признают. Мои полотна понятны всем! И ты обязательно должна их увидеть, сказать мне, правильно ли я тебя понял? — Знаешь, у меня мало времени! Некогда! Пусть тебе о картинах скажут те, кто в них волокет! Я ничего не смыслю в картинах и уважаю другие картинки! Ты уж не злись! И не придумывай себе сказку. Я — вовсе не та, какую представил и намечтал! Мои заботы — не твои! Дай Бог выжить! Уж не до выставок! Не попасть бы в канаву! — Юля! И мне приходится думать о хлебе насущном! Именно потому устраиваю выставку, где картины покупают лучше и дороже! |