Книга Зеленая истинная генерала дроу, страница 62 – Анна Жнец

— Нравлюсь?

— Да.

Говорить о своих чувствах оказалось на удивление легко и приятно. Наверное, поэтому я неожиданно для себя добавила:

— Ты… красивый.

Может, надо еще раз его стукнуть?

От моих слов рот Дракха растянулся до самых ушей.

— Тогда, может быть, — спросил эльф, потирая лицо в месте удара, — может быть, ляжем рядом? Я имею в виду обычный сон. Или… не только сон, если захочешь.

В его голосе звучала затаенная надежда, а в глазах разгорался лучистый свет, идущий словно из глубины души, где сияло солнце.

Никогда еще румянец не приливал к моим щекам с такой пугающей частотой, как сегодня. Это были совершенно новые для меня ощущения. Непривычная робость, приятное волнение, щекочущее чувство под ребрами, словно кончик пера гуляет по изнанке грудины. Внезапно ко всему этому добавилась жаркая волна возбуждения. Удивив саму себя, я подумала, что, пожалуй, согласилась бы не только на сон — но, к сожалению, сейчас нас с трех сторон зажимала орава храпящих орков и уединиться было негде.

Генерал Дракх

Уши заложило — его оглушил звонкий хлопок, какой бывает при пощечине. Через секунду левая половина лица онемела, и он понял, что именно это с ним и приключилось. Пощечина. С ласковой улыбкой Ньол отвесила ему крепкую оплеуху.

Дракх растерялся. Он не понимал, чем разгневал истинную. Да и не выглядела она разгневанной — ни обиженной, ни сердитой. Это сбивало с толку — несоответствие ее поступка и выражения лица. С таким видом целуют, а не бьют наотмашь. Но его ударили. За что?

Ньол улыбалась. Щека болела. Мозг Дракха закипал от вопросов.

После второй затрещины, столько же внезапной и увесистой, как и первая, кусочки мозаики в его гудящей голове сложились воедино. Его озарило. Он вспомнил зеленую пузатую великаншу по имени Бьог, которая сначала ударила своего жениха, затем накинулась на него с поцелуями. Может, у орков так принято? Пощечина — знак симпатии?

Дракх улыбнулся, чувствуя, как внутри просыпается недоверчивая радость. Рука у Ньол крепкая, но он готов сколько угодно подставлять щеку, если оплеуха — это признание в любви. При таком условии он даже согласен быть избитым до полусмерти.

— Странные традиции у вашего народа, — шепнул Дракх, расстилая плед на полу пещеры.

— Кто бы говорил, — фыркнула Ньол.

Готовясь ко сну — совместному! — они то и дело обменивались взглядами и улыбками. Душа Дракха пела. Он лег на бок, спиной к стене и предложил Ньол свое плечо в качестве подушки. Та охотно согласилась. Ее голова опустилась на него приятной тяжестью. Счастливый до одури, он сомкнул объятия.

Волосы избранницы щекотали ему подбородок, ее дыхание влажным теплом оседало на груди, и Дракх довольно щурился. Он даже боролся со сном, чтобы сполна насладиться этими ощущениями. Запахом Ньол. Ее близостью. Ее мягкостью.

А потом любимая развернулась в кольце его рук и прижалась спиной к его груди. Теперь они лежали в позе ложек, и от этого фантазия забурлила, вспенилась, ибо член Дракха упирался в круглую манящую женскую задницу. Хотелось потереться об нее, но он держался изо всех сил, тщетно пытаясь усмирить пульс.

Хорошо!

Вот оно счастье в чистом виде.

Его прошлая жизнь в Маэл’ар превратилась в полузабытый сон, который с каждым новым утром все больше тускнел и стирался из памяти. А настоящее сверкало яркими красками. Оно было наполнено ощущениями, дразнило запахами, дарило вкус жизни. Его тело, время и свобода снова принадлежали ему одному, и он мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Это ли не подарок судьбы?