Книга Дикие грехи, страница 142 – Сюзанна Райт

Он пристально посмотрел на Тарин, удивляясь тому, каким… был счастливым… что ошибался насчет Саммер.

Имело смысл, что связь не установилась полностью до этого момента, размышлял Трей. И он и Тарин всё время сторонились друг друга.

Когда он наконец осознал, что не мог жить без Тарин, а она наконец его заклеймила – между ними появился мост, который позволял существовать связи. Она ещё не полностью сформировалась и находилась лишь на ранней стадии развития, но этого было вполне достаточно для того, чтобы он мог ощущать Тарин и её эмоции.

Значит именно это имел ввиду Данте, каждый раз упоминая о правде, которую Трей был не готов принять. Очевидно, его друг уже какое-то время подозревал, что они – настоящая пара. Он будет таким самодовольным по поводу этого.

– Ты ведь знаешь, что это больше, чем запечатление? – мягко сказал он.

Она кивнула.

– Тебе не страшно? – тихо спросила она, боясь ответа.

– Нет, – ответил Трей, покачав головой. Он хотел быть связан с ней всеми возможными способами. – А тебе?

Не желая лгать и думая, что он в любом случае почувствует это, она снова кивнула.

Он мягко погладил её по волосам.

– Почему?

– Я не уверена, что только что не заклеймила человека, которому нет до меня никакого дела.

– Почувствуй то, что чувствую я.

Закрыв глаза, Тарин мгновенно нашла их связь.

Она ощутила её не только в мыслях, как думала бывает у всех пар, а почувствовала её в каждой клеточке тела, Тарин чувствовала Трея везде. Словно он был тенью, бесформенной дымкой, что всегда была с ней, но которой нельзя коснуться.

И хоть девушка не могла ни прикоснуться, ни почувствовать собственную тень, она всегда знала, что та рядом и составляет часть её самой.

Тарин была уверена – Трей был искренне рад, что у них образовалась связь, знала, что он говорил серьезно о том, что не позволит ей уйти, не смотря ни на что.

И под всем этим скрывалось что-то еще.

Боже, похоже, что у него внутри находился раздражающий и обжигающий узел – нити опеки, собственничества, обожания, уважения, желания и преданности спутались с дезориентацией, неверием, паникой и даже страхом.

Все эти ощущения были для него совсем неведомой территории, и он не мог разобраться во всём, но был уверен, что чувствовал что-то к Тарин и не мог без неё.

Чёрт возьми, это было куда больше чем она ожидала.

Она думала, то, что он к ней чувствовал основывалось первоначально на нужде в сексе, инстинктах его волка и их связи, но это было совсем не так.

Это касалось Трея и Тарин, мужчины и женщины. Когда она открыла глаза, он смущенно смотрел на неё.

– Ты думаешь, что любишь меня, – практически прошептал он. Трей ненавидел себя за то, что не мог ей ответить тем же, зная, что это её обидит. – Я не знаю что это, детка, – сказал он, поглаживая её волосы.

Сердце Тарин болезненно заныло. Он говорил правду и не знал, что это такое. В его жизни не было настоящих примеров любви, и Трей был убежден, что из-за вещей, которые он делал и был способен сделать, не сможет почувствовать эмоцию подобную этой.

Он был слишком юн, когда отстранился ото всех. Был просто ребенком, который не хотел, чтобы слова отца или издевательства могли и дальше приносить боль.

Такое раннее отчуждение остановило его развитие, и он был, своего рода, эмоционально незрелым. Вот что останавливало его от распутывания этого узла.