Книга Элка и Повелитель Тьмы. Подстава для темного., страница 51 – Ярослава А.

В коридоре тускло горят факелы освещая длинный коридор с камерами, в которых томятся ожидая своего часа узники. У каждой камеры по незримому охраннику. Тени подчиняются только Повелителю, и посему ни одна душа не узнает, что сегодня ночью Дамиан привел во дворец необычную «гостью».

— Сто двадцать первая, — сурово приказывает Его Темнейшество и одна из дверей по коридору и тихим крипом отворяется.

— Дамиан? — девушка настороженно пятиться назад, пытаясь вырвать свою руку из его, что держит крепко, сжимая почти до боли в суставе.

— Я не верю в случайности, Хранитель Элла, — сухо говорит он, — Побудешь пока здесь, подумаешь и расскажешь мне об истинном положении дел.

— О чем? — непонимающе посмотрела на него девушка.

— О том, — угрожающе прошипел он, — Как удачно потеряла приглашение и по чистой случайности оказалась на моем пути, а иначе…, - многозначительная пауза, — Иначе я активирую желание и вскрою тот мастерский ментальный блок, что стоит на твоей очаровательной головке.

— Какой блок?! Я ничего не понимаю! Да кто ты вообще такой, что бы угрожать?

Вместо ответа он запихнул ее в камеру, активировал тень и стремительно пошел на выход.

Его Темнейшество и так слишком долго возился с девчонкой. Теперь мать весь мозг выгрызет за то, что он опоздал на аудиенции.

«Сижу за решеткой в темнице сырой…»

Кап-кап-кап…

Я где-то читала, что фашисты во времена Великой Отечественной использовали водяную капель, как один из вида психологических пыток.

Нет. То, что этот Дима проклятый фашист я осознала уже, когда он затолкал меня в эту вонючую камеру и ушел, хотя и слышал прекрасно мои мольбы и глухие удары о камень, которые я в дикой панике наносила каблуками ботильонов.

Итог: каблуки я убила, а эта гадкая нацистская рожа не вернулась.

Эх, Эля…

Когда же ты научишься разбираться в людях.

Доверилась этому крылатому, как последняя дурочка.

Еще и имя ему дала доброе — Дима.

Тьфу ты, окаянный!

Тебе не имя, а гранату в одно место, чтобы знал, как обижать маленьких беззащитных блондинок.

Первые полчаса я все еще жалась к каменной двери камеры и ждала, что мужчина вернется, а потом сползла по стене, прямо на ледяной пол и зарыдала. От души. С завываниями, всхлипываниями и соплями, которые, к несчастью, не кончились, даже, когда истерика сошла на «нет».

Чихнула раз, чихнула два, вытерла сопли рукавом уже испорченного пиджака и поняла, что все же простыла.

Выплакавшись, глубоко вздохнула, продолжая хлюпать носом и огляделась.

Думаю, не стоит говорить, что в камере царила непроглядная темнота. От пола веяло таким холодом, словно там был кусок льда.

Зябко поежилась, пытаясь согреть дыханием руки.

Как он там сказал?

«Посидишь, подумаешь…»

Боюсь, что после таких «дум» я коньки отброшу.

Сомневаюсь, что Димон об этом подумал, если он вообще думать умеет.

Признаться, его поведение казалось мне более чем странным. Сначала расположил к себе, затем запугал, отжал это чертово желание и под финал посадил в камеру, как какую-то преступницу.

Сомневаюсь, что он сделал это из какой-то прихоти.

Когда эмоции немного притупились и дали возможность мозгу включиться в процесс, я задумалась над последними словами мужчины.

Особенно мне были непонятны его слова про какой-то «блок».

А еще, анализируя поведение мужчины, я пришла к выводу, что он при дворе Повелителя какая-то важная шишка. А иначе как он мог иметь доступ к темнице?