Книга Притворись моей любовью, страница 63 – Карина Семёнова

Из раздумий меня выдернул голос Урлах-тора. Он залез на специальную подставку и начал торжественную речь. После его слов «дорогие друзья, мы собрались здесь по грустному поводу», я попыталась начать тосковать по Галгалее, но не очень получалось. Ректор говорил много, долго, нудно, и приходилось прикладывать массу стараний, чтобы не отвлекаться и изо всех сил печалиться. Без движения я начала мёрзнуть на осеннем ветру, даже болеро не спасало. Усугублялись мои неприятности близостью демона, его присутствие очень нервировало. Поворачиваться было нельзя, но я украдкой посматривала на него. Он выглядел скучающим, даже рассеянным, и я расслабилась. Зря. В очередной раз когда я взглянула на него, он быстро поднял глаза, перехватил мой взгляд и подмигнул, самодовольно улыбнувшись. Меня бросило в жар. С ужасом я поняла, что и остальные мои взгляды он примечал и наверняка записал насчёт своей неотразимости. В такой ситуации, разумеется, полагалось сгореть от стыда, но я решила, что мне по статусу не положено смущаться демонов, поэтому нарочно неторопливо отвела глаза и подняла голову повыше. Пусть не воображает, что может запросто вогнать меня в краску. Во время предыдущей встречи я повела себя не лучшим образом, распереживалась, но теперь-то я стала сильнее. И увереннее. И крепче. И… Я и думать забыла, какой я стала, потому что над собравшимися, над гробом, над страдающим ректором поплыли пузыри, большие, великолепные, они переливались всеми цветами радуги и мерцали на свету. Кому в голову пришла такая идея? Это же скандал!

Один из пузырей достиг Урлах-тора, мягко качнулся и лопнул, рассыпавшись разноцветными блёстками. Я вдохнула да так и замерла, не зная, что делать: плакать или смеяться. С одной стороны, похороны совсем не подходящий повод, а с другой — ну красиво же! Может, сегодня у кого-то день рождения и это такой оригинальный подарок? Студенты заволновались, преподаватели зашептались, ректор попытался продолжить свою торжественную речь, но его голос становился всё выше и выше, пока не стал тоненьким, как у комара. Пузырь, оказывается, не только блёстками одаривал, но и менял голос.

Поднялся шум, забава мгновенно захватила внимание. Студенты уже не скрываясь хихикали, тянули руки к пузырям. Те, стоило только дотронуться, лопались, обдавая брызгами и блёстками ко всеобщей радости. Парни за моей спиной начали новыми писклявыми голосами напевать скабрёзную песенку. Откуда-то появились чёрные кошки, как две капли воды похожие на мою Иветту. Похороны рискнули затмить собой жизнерадостный праздник Весны, всё больше напоминая развесёлое гулянье.

Только преподаватели да мы, студенты, стоящие недалеко от гроба, старались сохранить невозмутимость. Господин Камнегрыз попытался призвать к порядку всех остальных и ему почти удалось, но ненадолго. «Голая!», «смотрите, платье тает», «вот это да» понеслось со всех сторон, и я не выдержала, завертела головой узнать, что же случилось. Узнала, и у меня рот открылся от удивления. Платье Айрин Остроули на глазах становилось до невозможности прозрачным, а потом и вовсе исчезло, оставив растерянную Айрин стоять посреди толпы в нижнем белье необычного кроя. Я нарушила протокол — какая разница, всё равно это уже не похороны, а комедия — попыталась добраться до Айрин, но меня опередил МакКоллин. Он сорвался с места, в мгновение оказался рядом с Айрин, укутал её в свой сюртук, но она всё равно чуть ли не плакала и куда-то бросилась, не разбирая дороги. Вампир побежал за ней.