Книга Под светом твоей звезды, страница 205 – Екатерина Елизарова

После Учитель с завидным постоянством подтрунивал над оседлостью нашего образа жизни, но всерьез ни разу не звал вернуться. В чем-то, конечно, он был прав. Наша жизнь здесь стала слишком тягучей, благополучной и размеренной. Первые годы приходилось тяжело. Стихии безумствовали, люди пребывали в смятении. Им с трудом давалась перестройка жизни без диктата Главного, а мы вынуждены были решать не только текущие моменты обустройства жизни малого материка, организовывать работы по восстановлению от разрушений, но и всерьез заниматься переустройством системы изоляции носителей низких вибраций в масштабах не одного Острова, а всего Алантаира. Разумеется, этим вопросом занимались не мы одни. Тей часто отправлялся на материк на заседания рабочей группы или аудиенции к Сантану. Сначала подводным путем, а затем и воздушным, который сокращал время пути больше, чем в половину. Ему удалось применить знания о создании защитных капсул для усиления устойчивости кораблей и даже сделать эту защиту автономной. Я не летала. Я осваивалась с ролью матери необычных алантаирских детей (впрочем, тогда любые дети были бы для меня в новинку). С этой нелегкой задачей мне очень помогала справиться Илия: и советом, и делом. Они с Антором решились обратиться к Кристаллу, и тот признал их союз. Но, став мужем и женой, детей заводить они не спешили, ожидая более благополучной обстановки. У нас с Теем так просто не получилось. Наши дети торопились появиться под светом Таира, и мы не могли им отказать в этом. И вот незаметно и невероятно быстро они успели не просто вырасти, но и стать самостоятельными алантаирцами, живущими своей жизнь. Ниртон избрал для себя путь первопроходца в соединении научных разработок ученых Острова и духовных накоплений Знающих и уехал учиться, а затем и трудиться на материк. Адалия выбрала путь наставника детей и осталась на Острове. Жители не сразу приняли ее творческий нестандартный подход к обучению, но она смогла убедить их. В общем-то, у сомневающихся не было ни единого шанса устоять перед обаянием нашей девочки, с самого рождения покоряющей сердца одним взглядом своих необычно глубоких темно-синих глаз. Надо сказать, такое наследство моего земного тела досталось обоим нашим детям.

Мы сделали то, что должны были. Отдали этому месту время, силы и наши сердца. Влили частички своих душ в стены новых светлых праздничных зданий, улыбками вселили надежду в хмурых напуганных людей. Мы вернули им атуков, которые привели за собой и других крылатых созданий. Так ли нужны мы здесь теперь? Сердце звало меня в другие края, сны сначала уносили в беспредельность Вселенной, а потом все чаще в вязкую темноту некогда родной планеты, но не давали четкого ответа. В том, что вызов Актафия напрямую связан с моим состоянием, я не сомневалась.

– Значит, летим? – с сомнением глядя на меня, спросил Тей.

– Летим, – решилась я. – Завтра сразу после спектакля. Надо уже с утра сообщить Ниртону, а то он решит, что мы против его выбора. Как думаешь, смогут они прилететь к Храму?

– Уверен, – улыбнулся Тей. – И он знает, что ты боишься летать над океаном и терпеливо ждет.

– Я не боюсь, – пробурчала я, понимая, что муж прав.

Я ждала Адалию, когда Ниртон впервые взлетел. Слишком рано для своего возраста и слишком неожиданно для меня. Ребенку трудно и опасно управлять стихией, даже такой малой и безобидной на первый взгляд, как сильвы. Эти маленькие тонкие шарики, улавливая и впитывая детский задор, приумножают свой собственный и становятся почти безумными и совершенно неуправляемыми. Они унесли Ниртона с утеса прямо в океан. Тогда я испугалась так, как никогда за всю свою жизнь. Я поймала сына, он не успел пострадать. Но в тот же день мы не только поговорили с ним, но и, посоветовавшись с Учителем, наложили до времени на его ауру сдерживающую излучения пленку. Я, противница подобных ограничений, по собственной воле применила их к сыну. Лишь на пару лет, но я сделала это.