Книга Под светом твоей звезды, страница 94 – Екатерина Елизарова

– Уууу… – простонала я, признавая патовость ситуации. Остановилась и, посмотрев на него, пошла дальше. – Как думаешь, это когда-нибудь закончится? Может, ваши Знающие что-нибудь придумают? Какой-то другой способ? Так ведь не может продолжаться вечно!

– Раньше, там, на Земле, тебя все устраивало.

– Там я не была зависима! Точнее была, конечно, но не так. Я была хозяйкой положения, я контролировала ситуацию, а тут… Я просто умру, если ты забудешь прийти!

– Я не забуду.

– Тей…

– Я понимаю, пытаюсь понять, Женя. Скажи, ты помнишь, когда это началось?

– Смутно. Я вообще не помню себя раньше пяти лет, когда оказалась в детском доме. Мне кажется, тогда я делала это неосознанно, брала понемногу отовсюду. Позже, когда проблем со сверстниками прибавилось, я начала пользоваться умением откачивать чужую силу для самообороны. Уверена, ты плохо представляешь, каким жестокими могут быть дети, особенно те, которые лишены самого главного. Помогало, правда, не всегда, – вспоминать те первые попытки отстоять себя было не очень-то приятно, а рассказывать в деталях – незачем, – но когда я перестала бояться, когда сполна осознала весь процесс и его возможности, стало намного лучше, – я невольно улыбнулась, а через пару сделанных шагов добавила: – Хотя друзей завести мне так и не удалось.

– Я должен сказать. Прости. Я был несправедлив к тебе и сожалею об этом.

– О нет, Тей. Только не надо меня жалеть!

– Не буду, я не затем пришел. Иди сюда.

И почему, когда он говорит это свое «иди сюда» у него получается так нежно? Нежно и неправильно, потому что я не могу устоять и послушно иду, сажусь рядом и опускаю голову ему на плечо. Я делаю то, чего совсем не следовало бы. В такие моменты я захожу слишком далеко, снимая все скорлупки и обнажая перед ним неизведанную внутреннюю себя. А он… Самое удивительное, не шарахается в ужасе прочь, а открывается в ответ. А еще гладит по волосам с той же нежностью, что звучит в словах, отчего я почти растворяюсь в нем и зачем-то шепчу: «И все-таки ты нужен мне».

Тей порывисто встал, и дымка, навеянная его близостью, растаяла.

Он приходил поделиться силой, потому что должен. И все. Мне стоит найти другой способ, другого донора, другую планету… Так продолжаться дальше просто не может.

Странно, но Тей почему-то не ушел, как бывало это обычно, а подошел к открытому с ночи окну. Он задумчиво перебирал пальцами листики вьюнов и ветви ползущих снизу деревьев, как делал это недавно с моими волосами.

– Не понимаю, почему они желтые? – произнес он, будто именно ради исследования вьюнков и остался.

«Что же происходит, Тей?»

– Не знаю, – ответила я. – Не обращала внимания.

– А вот этот зеленый, – продолжал он, – и листья у него такие необычные, не помню, что это за растение.

Я уже встала, собираясь все-таки взглянуть на так заинтересовавшие Тея ветки, когда он, прикоснувшись к очередному листу, резко отдернул руку, недоуменно посмотрел на нее и упал.

Я пару секунд в ужасе переводила взгляд с темно-зеленых клинообразных листьев, заметно выделяющихся среди засохших и пожелтевших, на лежащего без сознания Тея. Потом бросилась к нему, дотронулась до шеи, ища пульс, прислонилась ухом к груди. Убедившись, что Тей дышит, а сердце его бьется, я осторожно осмотрела его правую руку. Красный след от ожога отчетливо виднелся на бледной коже. Растение, хищно зеленеющее среди пожухлых товарищей, показалось мне знакомым, на Земле оно называлось ядовитым плющом. Неужели и вправду ядовито? Настолько, что Тей потерял сознание, едва к нему прикоснувшись?!