Книга Помощница Его Величества, страница 187 – Дарья Верескова

— Можно, конечно, если долго стараться. Но времени у нас нет, и приходится использовать людские слабости… во благо, по крайней мере. Так что сразу с утра — в библиотеку.

— А что после?

— А после… мы победим. И, надеюсь, займём первое место.

Гелена де Рокфельт и королева Хонора, безусловно, будут в ярости. И сделают свой ход.

Надеюсь, они соберут толпу побольше.

* * *

«Я знаю запах её Зова»...

Всего лишь несколько слов — но какое в них было значение! Могло ли это означать, что между Леонардом и Барбарой была близость? Что они были вместе?

Как ещё понимать подобное признание?

И ведь он даже не осознал, что сказал…

Барбара была влюблена в Леонарда, именно поэтому она отдалилась от меня, стоило ему начать ухаживать за мной. А я, в своей первой влюблённости и наивности, не замечала ни её взглядов, ни её боли.

Но почему она не призналась, что он был её ухажёром? Почему не сказала?! Я спрашивала её множество раз, ещё до знакомства с ним, и она всегда всё отрицала! Почему же я узнаю об этом только через семь лет — от экономки де Рокфельтов и невнятных намёков Леонарда?

Куда больше меня волновало другое. Он сказал, что Барбара пахнет, как я. И ведь барон Эсклар тоже пытался намекнуть мне на что-то, связанное с бывшей подругой, но я не стала влезать в глупые сплетни, решив, что не буду обсуждать Барбару за её спиной.

Что это значит? Искусственный феромон? Но любые ненатуральные запахи на балах были строго запрещены, и каждую из участниц досконально проверяли. Лорд Арвеллар допрашивал всех лично — прямо перед своей смертью, — а после и ищейка проводил проверку.

Николас Хаул! Почему он не поднял этот вопрос? Ведь он общался с каждой из девушек. Или… Леонард сказал, что этот запах действует на нашего зверя, а значит, его могут учуять только кошачьи?

Столько вопросов, и ни одного ответа.

Барбара вряд ли скажет мне хоть что-то — она даже Леонарду не отвечает, а у него, в отличие от меня, есть рычаги давления.

Я не спрашивала бывшего жениха о ней на следующий день.

От Леонарда мне нужно было совсем иное, и я не хотела чтобы хоть что-то стало на пути у моего плана. Благодаря этому я провела ту ночь не в павильоне, где жили участницы Отбора, а в крыле высочайших придворных.

А уже на следующее утро получила послание от Его Высочества.

«Сегодня, в два часа дня, в моём кабинете. Это касается Тавиена.

Группа головорезов, державших его в яме, объявилась в Старом Хадаре. Не знаю, как именно они могут повлиять на него, но мы должны опередить их. Сожгите это письмо после прочтения — никто не должен знать о его прошлом».

Как бы он ни злился на меня — он всё же просил о помощи. Пусть и в приказной форме, но всё-таки просил. Если бы он совсем мне не доверял, разве стал бы?

Но в кабинете он оказался не один. Там же присутствовали герцог Келлсберг и лорд Вал-Миррос, выглядевшие необычайно серьёзно.

В комнате было физически холодно, но куда страшнее казалось давление, исходящее от кронпринца, без всякого феромона. Что-то невидимое. Он явно был недоволен их присутствием, и, казалось, старался подавить их, дать понять, кто здесь хозяин.

Я бы ни за что не назвала этих людей самыми надёжными союзниками, но, по-видимому, у него просто не осталось иного выбора. Его ближайший помощник — Николас Хаул — всё ещё оставался в столице.