Книга Баронесса. Эхо забытой цивилизации, страница 49 – Дарья Верескова

— Приветствую вас, да пребудет с вами свет Первородной, — сказала я достаточно громко, приложив руки к груди, и повернулась к жрецу, улыбаясь так, как обычно улыбалась моя свекровь — вежливо, но с уверенностью и словно требуя себе внимания. Кто бы мог подумать, что я чему-то научусь у неё?

— Да хранит вас свет Первородной, — произнёс жрец, глядя на меня с вопросом в глазах.

— Я бы хотела сделать пожертвование храму, — отвечала я голосом чуть громче, чем требовалось, намеренно привлекая внимание. Услышав это, жрец с подобающим церемониалом выразил свою благодарность и отвёл меня в отдельную комнату.

Я нарочно выбрала полдень субботы, когда храм был наполнен до краёв. Даже чуть приоткрыла платок на голове — совсем немного, едва обнажив свои светлые, слегка отросшие волосы и полностью раскрыв лицо, чтобы я была узнаваема.

Пожертвование было щедрым — целый золотой. Я делала это осознанно — мне нужно было, чтобы жрецы начали меня узнавать, публично со мной разговаривать.

Поэтому я повторила это действие и на следующей неделе.

А потом, ещё через одну.

Теперь каждый раз, когда я пересекала порог храма, меня встречал старший брат Зоринак — мужчина в чистой, богато украшенной зелёной рясе. Он не обращал внимания на мой скромный наряд и вёл себя так, будто я была очень обеспеченной дамой. А его мнение было важно для всех, кто в тот момент присутствовал в храме.

Значит, пора.

— Могу ли я присутствовать при обучении будущих жрецов? — спросила я, стараясь не выдать страх отказа. — Я бы очень хотела узнать больше о слове Первородной, и жалею, что у меня не было такой возможности в юности.

Мало кто знал, что я была необразованна. Конечно, в поместье об этом знали многие, благодаря стараниям Фиррузы д'Арлейн и Марис, но за пределами поместья — почти никто.

— Уверен, брат Кринн почтёт за честь ваше присутствие на его уроках! — произнёс брат Зоринак.

— Благодарю, — сказала я, следуя за ним в ту самую храмовую школу, которую навестила почти два месяца назад.

Брат Кринн сразу узнал меня — ту, кому он продал табличку с азбукой и книгу с молитвами. Он смотрел на нас с братом Зоринаком круглыми глазами, опасаясь, что я могла донести на него старшим жрецам. Студенты — совсем юные, не старше двенадцати лет, — тоже смотрели на меня с подозрением. С неким сожалением я заметила, что среди них было лишь две девочки.

— Я хотела бы узнать больше о слове Первородной и её учении, — произнесла я, встречая взгляд брата Кринна, полный недоверия, но лишь улыбнулась и села за самый последний стол.

Никто не станет упрекать женщину, которая жертвует значительные, по местным меркам, деньги храму и хочет учиться передавать слово Первородной. А я знала, что это мой единственный шанс научиться читать и писать.

Все эти недели я изучала азбуку самостоятельно, пытаясь прочитать отдельные слова в книге, но без учителя мой прогресс был мучительно медленным. И сейчас, когда мои вспотевшие ладони сжимали плотную ткань юбки, я едва сдерживала улыбку — мне удалось проникнуть на уроки. В единственную школу, которая была доступна обычным людям — аристократы, как правило, нанимали частных наставников.

У меня обязательно получится. Репутация истовой последовательницы Первородной, с учётом моего происхождения, пойдет мне только на пользу.