Онлайн книга «Помилованные бедой»
— Помните, у нас нельзя курить, выпивать и ругаться, — оглядел ребят Бронников. — А мы не курим и не пьем. И не материмся. Он по своей вере не может. А я потому, что за это отец вламывал. — Вы в своих семьях живете? — Ну да! Только Ромка из деревни, жить он у меня будет. На выходные, когда захочет, домой поедет. — Вы будете закреплены за отделением врача Петухова. Он объяснит обязанности, расскажет, как надо работать, объяснит правила. У него самое спокойное отделение. Думаю, там сработаетесь и быстро привыкнете. — А чего нам бегать? Пока нас оформите, мы уже начнем работать, чтоб не терять время. От того всем лучше! — предложил Ромка. — Ну что ж! В час добрый! — Бронников вызвал Петухова и, указав на ребят, сказал: — Даю помощников. Санитарами берем. — Вот этих? С чего ради? Им на службу… — Никакой армии, они альтернативщики. К нам на три года пришли. Так что меньше слов, больше дела… — Почему к нам? Они хоть имеют представление о нашем заведении? — Вы и объясните… — Хорошо. Спасибо, Юрий Гаврилович, за помощников! Пошли, ребята! — позвал за собой. — Не спеши благодарить. Может, еще взвоешь от них, — отмахнулся Бронников, но Иван не услышал сказанного в спину. Юрий Гаврилович уже говорил с завхозом. Тот давно вынуждал закрыть больницу из-за ветхости корпусов, многие палаты были и впрямь в аварийном состоянии. Протекала крыша, и вода лилась На головы больным. Чернели от плесени стены, едва держались стекла в полугнилых рамах, двери от ветхости слетали с петель, перекосились. Погнили полы. Сантехника и того хуже, лучше не смотреть. Ржавая, забивалась, протекала. Горздрав и администрация города давно не давали денег на ремонт здания. И главврач уже устал их выпрашивать, боялся лишь того, что когда-нибудь в ветреную погоду не выдержит крыша, рухнет на головы, и погибнут люди. — Поимейте совесть! Ведь не себе, для больных прошу! Вчера вылетела от ветра рама, санитарке на спину угодила. Всю кожу стеклом порезало. А если больного убьет? Ведь все они чьи-то родные! Пора им помочь! — говорил мэру города. — Пусть подальше от окон держатся. Нет денег в казне. Вон в доме престарелых продукты кончаются, в госпитале лекарства на нуле. Зарплату учителям платить нечем, а вы со своим ремонтом пристаете. Где возьму деньги? Нет их у нас. Неперспективный регион, потому не обращают на нас внимания, — разводил руками мэр беспомощно. — Закроем больницу! Пусть горожане заберут больных. Я не хочу рисковать ими, а потом отвечать за каждого перед судом! — Не паникуйте, Бронников! Ваша больница — крепость в сравнении с зоной! Та еле дышит. Если оттуда побегут, городу и впрямь кисло будет. Ведь все, как один, — преступники. А куда их денем? Заело безденежье! Видите, какие у нас дороги? На ремонт денег нет. Школы к учебному году не на что привести в порядок. А вы со своим дурдомом, будто он единственная забота города! — злился мэр. Много раз Юрий Гаврилович садился за жалобу. Доведенный до отчаяния, писал всю ночь — в Москву. Надеялся, что помогут. Но жалобу возвращали в горздрав или мэру с припиской: разобраться по сути и по возможности помочь. После третьей жалобы Бронникову сказали недвусмысленно: — Прекрати строчить в Москву. Иначе останешься без работы и о тебе никто не вспомнит и не поможет. Успокойся. Все ждем… Чего ждут — не сказали. Но Юрий Гаврилович понял: обращаться в Москву бесполезно, просить у своих — бессмысленно. Он был в отчаянии, когда зашел Петухов. Иван, глянув на главврача, мигом понял, что тот не в настроении, и спросил, в чем дело? Юрий Гаврилович поделился горем, а Петухов посоветовал поговорить с Сидоровым. Мол, патологоанатом свое заведение под приличное учреждение подогнал. Хотя денег ему никто не давал и в карманах всегда пусто. — Пусть поделится секретом, как удалось ему провернуть в морге такой ремонт. Только по телефону его не спрашивайте. Он не скажет правду. Тут к нему нужно заявиться иль его к себе вытащить. — Скажет ли? Да и повод нужен, чтоб пришел. — Подумайте и найдете! — улыбался Иван хитро. — Надо обмозговать, — согласился Бронников и спросил: — Как там твои альтернативщики справляются, не убежали еще от нас? — Оба работают. Они спасение для меня. И управляются быстрее и лучше других. Им не надо подсказывать, что делать. Сами полы моют, постели перестилают, больных купают, кормят, выводят на прогулку. Помогают медсестрам уколы делать. До блеска убирают в палатах. И все тихо, без шума и крика. Больные их полюбили обоих. — А сами они как? — Устают, конечно, но пока не жалуются. — Сколько палат за ними закрепил? — Все отделение. Восемь палат. — А чем заняты прежние санитарки? — Я их к Лидии Михайловне отправил. Она жаловалась на то, что ее санитарки не успевают. Порой, когда нужно, их не дозваться. А случается, сами знаете, всякое! Теперь и там порядок. Я мысленно много раз благодарил вас за мальчишек. Они очень кстати появились у нас. — Обещают еще прислать. Мне для мужского корпуса хорошо бы таких же. — Наши санитарки выматываются, устают, жалуются. А ребята легче переносят дежурства. И всюду успевают. С ними без мороки. — Хоть в одном помогли сверху! — рассмеялся Бронников. Он решил для себя позвать Леонида Петровича, не придумывая лживый повод. И позвонил, не откладывая на завтра: — Лень! Увидеться нужно. Нет, психи пока не собираются меня урывать, и ты не готовь стол для моего вскрытия, не спеши! Я еще не все от жизни взял. — А чего ты от нее хочешь? Чтоб каждый второй ребенок, встретившийся на улице, говорил тебе: «Здравствуй, папа?» Бронников рассмеялся: — Не согласен! Вот если каждый первый… — Нуда! И все с диагнозами: «паранойя», «шизофрения», «эпилепсия»… — Какой же диагноз мне поставишь? — Давно не видел. Вот встретимся, скажу! — Но помни: твои клиенты тебя не защитят. А у меня два корпуса! И все за меня стеной встанут. — Той самой, где приговор приводят в исполнение? Придержат, чтоб не убежал? — Это за что меня так? — помрачнел главврач. — Как так за что? Столько баб и мужиков за решеткой держишь, а увидеться не даешь. У меня они рядом лежат. Пачками. Никто ничего не запрещает им. Вон вчера генерал за своей мамашей приехал. Так мы ее еле разыскали в леднике средь мужиков. Какой поднялся кипеш! — С чего? — удивился Бронников. — Орать начал генерал, зачем его бабку осквернили — положили голую к мужикам! — А ей вечернее платье понадобилось? — Мало того! Аж кулаками по столу стучал, что я его мамашу в одну кучу с бомжами сунул. Мол, благородную женщину опозорили! Кто вам право дал осмеять ее? А я и спроси, мол, перед кем? Он на покойников указал. |