Книга Спрячу вас!, страница 90 – Тина Солнечная

— Нет. Но… Свет, я еле уговорила его этого не делать… Неш, мне так стыдно!

— Тебе нечего стыдиться. Ты ни в чем не виновата. ЧТо он сделал? Он поцеловал тебя? — спокойно спросил он, но в его спокойствии уже слышалась сталь.

Я кивнула, воздух вырвался из груди от очередного всхлипа. — Он настаивал на консуммации брака. — Я слышала, как дрожит мой голос, но смогла сказать всё до конца. — Он сказал, что имеет право…

Тишина в комнате стала такой тяжёлой, что слышался только храп Макса. Неш сделал шаг вперёд, и в нём вдруг проснулся зверь. Он подошёл ко мне, схватил за плечи так, что пальцы врезались в ткань, и глаза его горели уже не холодом, а яростью.

— Ты слышишь, малышка? — прошипел он. — Никому не позволю так с тобой обращаться. Он поплатиться за то, что прикоснулся к моей жене.

Я увидела, как в лице у него меняются тени: от ярости до хищной сосредоточенности. Он не бросился мстить прямо сейчас — вместо этого в нём проснулся холодный расчёт. Я смотрела на него — на ту бурю, что таилась за рассудком. Было страшно и странно утешительно одновременно: этот человек, который так презирал свет, в этот момент был моей защитой. Он прижался лбом к моему плечу, и рука его, дрожа, обвила меня; но в пальцах всё ещё жгла сила. — Я рядом, — прошептал он. — Никто больше не посмеет так с тобой обращаться. Я прослежу, чтобы он пожалел о своих словах.

Я вздрогнула и почувствовала, как слёзы снова собираются. Неш сжал меня крепче, и в этом жесте было больше обещания, чем слов. Я не успела ничего сказать, как Неш вдруг снова оказался рядом. Его ладони легли на мои щёки, горячие и твёрдые, и он накрыл мои губы поцелуем — жадным, без остатка. Я вскрикнула от неожиданности, но он не отстранился.

В его поцелуях было что-то дикое, властное. Словно он вырывал из меня каждую тень чужого прикосновения, смывал, сжигал, гнал прочь. Я пыталась протестовать — но едва ли это был протест. Он не дал мне вымолвить ни слова, перехватывал дыхание снова и снова, пока я не перестала бороться.

— Ты моя, — шепнул он, опуская поцелуи на мою шею. — Никто не имеет права касаться тебя. Никто.

Его губы жгли кожу под подбородком, скользили по ключице, будто оставляя метку поверх метки. Я задрожала, прижимаясь к нему, а внутри было странное смешение — страх и утешение, горечь и сладость.

— Я сотру всё, — голос его был низким, глухим, и каждый раз, когда он целовал моё плечо или ладонь, мне казалось, что он действительно стирает. — Сотру его поцелуй, его взгляд, его мерзкие слова. Ты не его.

Его губы спускались всё ниже — на запястья, на пальцы, которыми я оттолкнула стража. Он целовал каждую косточку, пока дыхание моё не сбивалось окончательно.

Я обняла его за шею, сама не понимая, ищу ли защиты или отдаюсь его ярости. А он только прижал меня крепче, снова врезался в губы и пил меня до дна.

— Моя жена, — выдохнул он, и в глазах его полыхало обещание, которое он мне дал. Не знаю, что ждало стража, но он этого заслуживал.

Я отдышалась и, всё ещё прижимаясь к нему, рассказала всё коротко о том, как я попала в кабинет начальника стражи и что именно вынесла.

— Я взяла из кабинета шкатулку. Там были флаконы, травы, какие-то бумаги… Всё перемешано, я не успела разобрать. Я засунула это в карманы, пока его отец уходил.