Книга Благословение небожителей. Том 5, страница 86 – Мосян Тунсю

Се Лянь запоздало вспомнил, что в небесных чертогах такому подарку придают особое значение, и изменился в лице.

– Ты неправильно понял! Я не это имел в виду! Просто прими его вместо золота. – С этими словами принц повесил Фэн Синю пояс на шею.

– Ну уж нет! Вы объясните, с чего такие подарки?!

– Считай, что это жалованье, которое я задолжал тебе за долгие годы.

– И какая муха вас укусила? – недоумевал Фэн Синь. – Нашли время поговорить о жалованье. Лучше бы купили побольше снадобий для его величества. Не хотите закладывать пояс – оставьте себе. В конце концов, их носят только небожители.

Услышав о снадобьях, Се Лянь невольно обернулся в сторону комнаты, где отдыхали государь с государыней, и сказал:

– С лекарствами я что-нибудь придумаю. Прими пояс.

Его настойчивость насмешила Фэн Синя, который так и не понял истинной причины подобного поведения. Он пожал плечами, подобрал с земли пальмовый лист и продолжил раздувать огонь под котелком.

– Ладно, придержу пока у себя. Захотите вернуть – только скажите.

– И не подумаю, – покачал головой принц. – Теперь он твой, и можешь делать с ним что захочешь.

Заложив Хунцзин, они немного разжились деньгами и смогли даже позволить себе несколько пристойных обедов. Опасаясь того, что могла приготовить матушка с её кулинарными талантами, Се Лянь деликатно попросил государыню не тратить время у плиты, а сосредоточиться на уходе за мужем. Опыта в приготовлении пищи у него не было, но общее представление о процессе имелось – в итоге ничьи желудки не пострадали.

В глубине души Се Лянь искренне сожалел о ссоре с государем, но не решался ему в этом признаться, поэтому изо всех сил проявлял заботу. При кровохарканье ни в коем случае нельзя простужаться, и принц добыл отцу больше одеял и соорудил в комнате печку.

Солдаты Юнъаня охотились за венценосной семьёй Сяньлэ, и вскоре в городе участились дозоры. Не успели беглецы устроиться на новом месте, как им снова пришлось переезжать. Се Лянь уже сбился со счёта – в который раз.

Принц боялся, что страна погрязнет в беспорядках, но увиденное поразило его: в основном пострадала столица, а вот за её пределами смена власти мало отразилась на людях. Можно сказать, они ничего не заметили. Государи, принцы и знать весьма далеки от простого народа – почти что небожители или герои легенд. Новый правитель не был деспотом, с момента восшествия на престол не издавал жестоких указов и никому не вредил – о нём говорили разве что за чашечкой чая. Однажды Се Лянь даже услышал от кого-то: «Сколько му^[12] земли я засеивал при государе Се, столько же буду при государе Лан!»

Было одно исключение: когда речь заходила о наследном принце, из баловня судьбы превратившемся в законченного неудачника, народ вмиг вспоминал о своей любви к родине и на все лады костерил Се Ляня, повинного в её потере.

Принц этого не понимал; впрочем, ему и некогда было задумываться о человеческой природе: не прошло и пары месяцев, как вырученные за Хунцзин деньги кончились, и вещи, которые можно было бы заложить, тоже. Кровохарканье вылечить непросто, а на государя ещё напала хандра, и с помощью множества снадобий удавалось лишь поддерживать его состояние, а без них больному немедленно стало бы хуже.