Книга Хитрости эльфийской политологии, страница 42 – Татьяна Патрикова

— Вы оба теперь такие… большие.

— Что все это значит? — спросил в первую очередь у Андрея, уже догадываясь, что услышу в ответ.

— Ну… — психолог широким жестом развел руками, — так получилось.

— Он нашел способ возвращать наших к детей к жизни. Поэтому для нашего народа его на данный момент можно приравнять к национальному достоянию, — пояснения Пестрого ничего не прояснили, но насчет достояния я понял.

— Вы хотели поговорить со мной об этом?

— Да, — встрял Андрей, хотя я спрашивал не у него, а у мерцающего. — Фиму интересует мой крестик, — он продемонстрировал названный предмет, одетый им поверх одежды, — Можно ли наладить массовое производство и все такое.

— А методика его использования? — вклинилась женщина-мерцающая.

— Если честно, я действовал по наитию, но потом можно попробовать разработать.

— А что вообще не так с вашими детьми? — наконец, и мне удалось вставить интересующий меня вопрос. Отвечать мне начал Мариэль, который оказался возле малыша и крепко обнял, а потом и вовсе поднял на руки.

— Не бойся, Клементириферус. Главное, что ты вернулся. — Сказал он, а потом повернулся ко мне и принялся пояснять. — Если ребенок мерцнул неправильно, он превращается в воду и находиться в жидком состоянии бесконечно долго. Раньше многие бились над тем, чтобы научиться возвращать им исходный облик. Но ни у кого до сих пор не получалось. Наш кузен учился в Чаще Лис вместе с нами, потом перевоплотился, и мы все эти годы не знали, как вернуть его.

— Пока не выискался он, — непочтительно ткнул в сторону Андрея, встретился с ним взглядом и строго поинтересовался, — Ир в курсе, что ты тут?

— Думаешь, он бы меня к телу деда допустил?

— Вот именно, что не думаю! — рыкнул, сам себе удивляясь. Побарабанил пальцами по столешнице, обратился к старшему мерцающему, — Как вы смотрите на то, чтобы побеседовать в приватной обстановке?

— Положительно, — сразу же ответил тот.

— Прекрасно, — обвел взглядом всех собравшихся и привычно начал раздавать указания. — Мариэль и Клаусэль вы берете всех троих, включая этого, особо ценного кадра, — кивнул на Андрея, — и отправляетесь в университет. Там сдаете его с рук на руки Мурке и ждете меня. Думаю, побеседовав, мы с господином Пестрым так или иначе посетим альма-матер его внука. Андрей, — обратился к психологу, внимательно изучая притихших заговорщиков, — этих двоих я отпускаю исключительно под твою ответственность. Пока не решу, что с ними делать, университет им покидать запрещено. Найдешь, как их удержать, в случае чего?

— Непременно, — излишне воодушевленно откликнулся тот. Но тут уж дракон никак не мог смолчать.

— Даже меня? — криво усмехнулся он, смерив психолога презрительным взглядом.

— А то! — не растерялся Андрей. Я сам не заметил, как расплылся в удовлетворенной улыбке. Дракон заметил выражение моего лица и напрягся, ожидая разъяснений не сколько от психолога, сколько от меня. Но я не собирался доставлять ему такое удовольствие. Вот еще! Пусть сам пожинает плоды знакомства с этим стихийным бедствием массового поражения. Когда парень повернулся к Андрею, тот как ни в чем не бывало, заявил: — Натравлю на тебя Илю. Вот уж кто спец по обламыванию излишне самовлюбленных личностей.

— Кого?

— Илюизмену Вик-Холь, — услужливо ответил дракону вместо психолога. Он повернулся ко мне, вперив ледяной взгляд. Я же про себя не переставал удивляться той скорости, с которой Андрей умудрялся соображать в критических ситуациях. Сдать этого молодчика под ответственность Илюизмены просто идеальный ход. Вот уж кто приструнит так приструнит. Конечно, если они с ней не переубивают друг друга. Но что-то мне подсказывало, что дракон пусть и хорохорится, перед натиском темной не устоит. Эта кого хочешь укротит, дай только время.

Парень не поверил в серьезность угрозы и насмешливо фыркнул. Но на него никто уже не обратил внимание. Мариэль, не спуская с рук кузена, как он сам его назвал, обратился ко мне с вопросительной интонацией.

— Мурке?

— Мурзясу Фиг-Шамю.

— Темному командору? — недоверчиво переспросил Клаусэль, — А почему не твоему брату?

— Потому что Тарэль, впрочем, как и Шутвик, узнав о его похождениях, сначала придушит, потом будет разбираться. И мне бы хотелось, чтобы, когда Андрей столкнется хотя бы с одним из них, рядом был тот, кто сможет в случае чего приструнить обоих.

— Этот сможет, — неожиданно подал голос молчавший до этого Ри'Дорьк и скинул мерцание. Мне уже приходилось видеть, как они перетекают из формы в форму. Любопытное зрелище. Видимо, он потому и молчал — находился в переходном состоянии и старался ни во что не влезать, пока не вынырнул из мерцания. Значит, несмотря на юность, он достаточно трезвомыслящий. Я бы его с руками и ногами оторвал в пользу своего ведомства, если бы мальчик сумел доказать свою лояльность.

— Борисэль останется тут, со мной и с господином Пестрым, — я посмотрел на девушку. Та понятливо кивнула, и почти сразу опустилось в кресло, оставленное драконом. В отключенном состоянии оно было весьма удобным для сидения.

— А я? — робко подал голос маленький мерцающий с рук Мариэля.

— Сходи прогуляйся с двоюродным братом и Андреем, я тебя потом у них заберу обратно в Чащу Лис, — сказал ему через плечо Пестрый, все еще находящийся в своем жутком мерцании.

Малыш просиял. Ну, что ж, кажется, почти все утрясли.

— Все. Свободны, — бросил командным тоном, и когда они повернулись к двери, чтобы выполнить мои указания, бросил в спину Клаусэлю, выходящему из кабинета последним: — Рожайте на здоровье. Но чтобы обоих в академию при разведслужбе привели, когда подрастут. Будем ковать собственные бесценные кадры.

Полюбовался на просиявшее лицо подчиненного. Давно я не видел его таким неприкрыто счастливым. Улыбнулся на прощание и, когда за его спиной закрылась дверь, встретился взглядом с его возлюбленной.

— Только один уточняющий вопрос. Если у вас нет своего государства, кому вы преданы?

— Тому, кого уважаем, ценим, любим, — мягко улыбнувшись, отозвалась она.

И тогда заговорил Пестрый, каким-то хитрым образом свернувший хост большими кольцами и усевшийся на нем, возвышаясь над нами с мерцающей.

— В жизни нашего народа есть только одна постоянная величина — Чаща Лис. Подрастающее поколение — бесценно. Поэтому место, где дети могут жить спокойно и не таясь пока не повзрослеют, охраняется и чтится свято. Как только мерцающий покидает его, он волен сам выбирать себе ориентиры. Вы правы, у нас нет своего государства. Поэтому мы служим не странам и народам, а личностям. Мои выпускники, что работают с тобой, преданы только тебе и друг другу. Это их выбор. Они могут переступить через эту преданность только в том случае, если ты захочешь уничтожить Чащу Лис — гарант спокойного будущего наших детей.