Книга Недотрога для темного дракона, страница 64 – Алина Панфилова

— Не знаю я что делать! Но Николь лжёт. Вопрос зачем?

Сердце пропускает болезненный удар, а на корне языка разливается противная горечь.

Что значит, лжёт?

Я?

Но зачем?

Отбрасываю в стороны хорошие манеры и в гуськом, чтобы не производить посторонних шумов, спускаюсь на пару ступеней. Голоса становятся отчётливее, и я ловлю себя на том, что подслушиваю конфиденциальный разговор.

— Николь не может лгать, Аннэтт, — безапелляционно заявляет Дэриан. От уверенного тона дракона в груди разливается приятное тепло, которое возмущённая часть меня стремительно гонит прочь.

— Пока ты разговаривал с Николь, — с жаром возражает саэра Дэйвис, — я успела навестить Майлу, и та призналась, что стянула рюкзак у Кеннета, но не передавала никакой коробки.

Подождите-ка.

Закусываю губу, пытаясь переварить услышанную информацию. Значит, Кеннет не просил ничего передавать, а его подруга по какой-то причине сама решила меня проведать?

Ах да, она же хотела, чтобы я выполнила её просьбу, но я задумалась и не запомнила, о чём она говорила.

Но что значит, она не передавала коробку?

— Майла могла солгать, — в голосе Дэриана не слышно ни доли сомнения. — Напомню, что в словах Николь я не услышал лжи.

— Напомнить, откуда у тебя способность распознавать ложь? — язвит Аннэтт, и я будто наяву вижу перекошенное от недовольства лицо ректора.

— От тебя, — помедлив, смиренно отвечает ректор Уорд. — Однако Николь — моя Истинная, и я…

Подслушивать некрасиво, но разговор драконов с каждым словом вызывает у меня желание ворваться в кабинет и призвать двоих к ответу.

Что за тайны вокруг меня?

Саэра Дэйвис родственница Дэриана?

Бред какой-то.

Тихонько застонав, я растираю руками горящее лицо. Мысли превратились в хаос, а тело сковывает жуткая усталость.

Наверное, я бы даже не пошевелилась, если бы до них дошло, что откровенный разговор может подслушивать причина их беседы. Или кто-то из студенток-полуночниц застал бы меня за этим поистине некрасивым занятием.

— Вот и ответ на твой вопрос, — доносится до меня тихий, примирительный голос Аннэтт. — Николь не лгала, спутав Майлу с кем-то. Она верила.

Воцаряется напряжённая тишина, позволив мне снова окунуться в размышления.

Ничего не понимаю.

Закрыв глаза, я прокручиваю вновь события сегодняшнего вечера. Вот приходит Майла, вся из себя положительная и заботливая, но стоит только ей заговорить, как я понимаю, что бедняжка наглухо влюблена в белобрысого наследника.

«Тут учебники, тетради и бутерброд на ужин.»

Я что-то обещаю ей, и она радостно уходит, оставив после себя аромат ванили и белых цветов.

Потом ко мне приходит…

Подождите, кто ко мне пришёл?

Напрягаю память, но не вижу лица, хотя, казалось бы, я его запомнила. Оно словно расплывается белым пятном, такого же цвета, как и халат с вышитой надписью «Старший практикант». Глаза видят одно, нос не улавливает аромата Майлы, а сознание упорно твердит, что это была она.

Ни не секунду не ставит это под сомнение.

Боги, что со мной происходит? Я схожу с ума?

— Что будешь делать дальше? — любопытствует тем временем саэра Дэйвис, а я сижу на холодных ступеньках, уронив голову на руки, и безуспешно пытаюсь разобраться в том, что происходит.

— Выясню, кому и зачем понадобилось пугать Николь, — уверенный тон ректора согревает, и я снова чувствую нечто, похожее на благодарность. Однако следующее предложение обрушивается ведро ледяной воды на голову: