Книга Умница для ректора, страница 67 – Алина Панфилова

— Ну почему именно здесь! — жалобно застонала я, спрятавшись в тени вывески швейного салона, так, чтобы мачеха меня не заметила.

На улице заметно похолодало и поднялся сильный ветер. Я натянула шарф повыше, прикрыв нос, рот и мочки ушей. Поплотнее запахнула воротник шубки и сунула руки в карманы.

«Ещё и варежки оставила в той сумке, — с обидой вспомнила о вещах, которые бросила в родном доме, спасаясь от злого мэра. — В такую погоду немудрено и пальцы себе отморозить.»

Мои надежды на то, что Корнелия доест свои пирожные и уйдёт восвояси, рухнули, как только я увидела спешащую к входу невысокую женщину. Копна рыжих кудряшек и заколка в виде бабочки выдали в ней главную сплетницу Престина и по совместительству маму нашей старосты.

Напевая вполголоса популярную песенку, та не заметила меня, с видимым усилием приоткрыла тяжёлую дверь и, оказавшись в тёплом, уютном зале, поспешила к столику мачехи.

Дамы радостно чмокнули воздух около щёк и, весело щебеча, вдвоём налегли на оставшиеся пирожные, а вскоре им принесли ещё добавку.

«Плакал мой обед, — я грустно шмыгнула носом, переминаясь с ноги на ногу у дверей швейного салона, чтобы хоть чуть-чуть согреться. — И вообще, откуда они знают друг друга? Не помню, чтобы наши семьи были знакомы.»

Увиденная мною картина заставила крепко призадуматься: о чём они могут общаться? Уж не меня ли обсуждают? Корнелия всегда относилась свысока ко многим семьям моих одногруппников. Даже когда на первом курсе меня поселили в комнату с одной смешливой девчушкой, чей отец держал в Престине сапожную лавку, мачеха добилась того, чтобы простолюдинку отселили на другой этаж. Так, моей новой и постоянной соседкой оказалась Кайли.

Тех родителей, которых она уважала, можно было по пальцам пересчитать: семьи Кайли, Финна Свона, Арчи Берта, Вики Оррен… Вроде бы всё. Семья Иви Мур никогда к ним не относилась.

Так в чём же дело? Вот бы была возможность подслушать, о чём они говорят!

Я бросила взгляд вправо, всматриваясь в часы на центральной ратуше. Экипаж ректора должен быть здесь примерно через полчаса.

Внимательно огляделась по сторонам, подкралась на цыпочках к самому краю окна, пытаясь спрятаться за фикусом, росшим по другую сторону стекла. Все столики были заняты, включая длинную стойку возле кассы.

Мороз продолжал крепчать. На улице всё громче завывал ветер, взметая колючую позёмку. Экипажи носились по мостовой туда-сюда, люди закутались так, что только глаза торчали наружу. Спешили по домам, опустив головы вниз, избегая хрустких снежинок, и то и дело взмахивали руками, поскальзываясь на брусчатке.

Шубка уже не спасала. Тело постепенно сотрясалось мелкой дрожью. Сначала редко, затем всё чаще. Ботиночки не защищали от мороза, кусающего за пальцы, а взмокший возле рта шарф неприятно заледенел.

«Нет, полчаса я точно не протяну,» — сдалась я, прохаживаясь туда-сюда по узкой улочке. Сумка, сползшая на предплечье, била по ногам при каждом шаге, угрожая наставить синяков.

Я уже была готова сдаться и зайти погреться в швейный салон, откуда хорошо просматривалась дорога, но именно сейчас Корнелия и Элида Мур принялись неторопливо собираться.

Забыв про холод, я притаилась за углом, надеясь, что услышу хотя бы часть их разговора в дверях кондитерской.