Книга Цифровой отец, страница 16 – Игорь Шевченко

Неожиданно все изменилось. Библиотеку закрыли. Из-за недостатка финансирования. Мальчики и девочки исчезли. В доме стало темно и пусто. За окном кипела другая жизнь: мчались на черных джипах бритоголовые парни, хохотали ярко раскрашенные худые женщины.

Однажды в дом хотел залезть бомж, но тяжелая дубовая дверь не поддалась. Бомж выругался сиплым, простуженным голосом. Справил нужду на кирпичную стену и пошел дальше.

Крыша дома проржавела от времени и стала течь. Со стены отваливалась штукатурка. На двери облезла краска.

– Это конец,– думал дом, с грустью вспоминая былые дни и прежних хозяев.

– Снесут, как пить дать снесут,– жаловался дом вороне. Старая ворона каркала в ответ. Дом не понимал, что именно. Он не знал птичьего языка. Почему-то надеялся – птица обещала хорошее.

Так и получилось: пришли два рабочих в синих комбинезонах. Прикрутили к табличку «Клуб любителей классической словесности». Покрасили коричневой краской дубовую дверь. Ржавую дверную ручку заменили на новую: блестящую и никелированную.

– Еще поживу!– обрадовался дом. Очень хотелось убежать от старости и одиночества.

Новые хозяева были странные. Сделали ремонт, привезли старинную, дорогую мебель, но жить в доме не стали. Раз в месяц приезжали гости. В строгих черных костюмах. Долго шептались. Дом пытался подслушать, но так ничего и не понял.

У строгих людей на руке была татуировка – черный паук.

– Зачем?– удивлялся дом. Пауков он не любил. Когда стареет человек, у него появляются морщины. Когда стареет дом в нем заводятся пауки. Дом стареть не хотел. Он понимал, все имеет начало и свой конец. Конца не боялся, страшила ветхость и беспомощность. Когда каждый день отваливается по кирпичику, по кусочку штукатурки, а ты ничего сделать не можешь… И местные озорники на умирающих стенах рисуют граффити: так называют татуировки домов.

– Наверное, строгим людям нарисовали пауков юные безобразники,– размышлял старый дом:

– Значит, строгие люди тоже становятся ветхими. Иначе не позволили бы проделывать с собой такие штуки…

– Хорошо бы их заново оштукатурить, – мечтал дом. Он привык к новым хозяевам и не хотел, чтобы они постарели и умерли. Особенно один из них. Немолодой и суетливый мужчина со странным, редким именем – Елизарий. Строгие люди называли его «секретарь общества».

Елизарий навещал дом почти каждый день, приносил с собой тяжелый, коричневый портфель. Раскладывал на столе бумаги, включал компьютер. Дом надеялся, вдруг Елизарий не уйдет, останется. Наступал вечер, и Елизарий уходил. А старый дом погружался во мрак одиночества.

Лето выдалось жарким. Старый дом с наслаждением подставлял кирпичные бока обжигающим лучам. Заверещал звонок домофона. Назойливо и противно. Елизарий недовольно оторвался от бумаг:

– Кого нелегкая несет?

Взглянул на экран монитора, расплылся в улыбке:

– Заходите, Евгения Александровна.

Супруги Кощеевы состояли в обществе почти два года. Несмотря на столь короткий срок, пользовались уважением. Причина вполне прозаическая: щедрые пожертвования, обширные деловые связи. Злые языки утверждали, что они представители особой, «новой» породы людей, о появлении которой двести лет назад говорили основатели клуба. Елизарий, как представитель ученого мира, в глупые фантазии не верил, но Кощеевых уважал. Мало ли что. А вдруг они правда особенные?